Новость дня на 21 Августа 2025

Притча о мытаре и фарисее была рассказана тем, «которые уверены были о себе, что они праведны, уничижали других». И правда, как же можно быть праведным, уничижая других людей? Никак. Зато можно просто чего-то в себе не видеть...

Фарисей благодарит Бога. И кто знает, чего больше в этой молитве – бахвальства и гордости за себя любимого или искренней благодарности Богу за то, что Он дает силы на исполнение заповедей, за то, что сам фарисей родился в нормальной семье, а не в семье каких-нибудь грабителей? Но в молитве он осуждает не только грех, но и грешника, как бы приподнимаясь за счет другого. А ведь когда мы осуждаем, одним человеком меньше становится среди тех людей, которые допускают возможность исправления человека.

Господь призывает оставлять открытым путь к покаянию и милости Божией. А мы – нет. Не говоря уже о том, что через нас Господь уже не может никому помочь — ни нам самим ни людям, рядом с нами.

Когда мы говорим, что Бог не такой, как мы, это не просто значит, что Он добрее, сильнее, мудрее нас. Это значит, что Он видит мир не так, как видим его мы. Когда перед нами оказываются одновременно благочестивый, честный, порядочный человек и богатый откупщик, на чьей совести немало слез и горя, наши симпатии непроизвольно оказываются не на стороне «нового русского». Именно на эту реакцию рассчитан рассказ о фарисее и мытаре — Бог видит по-другому, у Него другие представления о вере. Если один говорит: «Спасибо, что у меня все хорошо», а другой «Помилуй меня», то решающим моментом оказывается не благочестие, не соблюдения поста или других предписаний. Просто одному нужна похвала, а другому — любовь. Бог видит сердце каждого; мы же — хорошо, если видим свое.

Плохо ли регулярно поститься, молиться, тщательно исполнять религиозные предписания? Одни, комментируя притчу о мытаре и фарисее, говорят: да, плохо. Плохо потому, что это отвлекает от главного, от духовной жизни как таковой, от живых отношений с Богом, и заставляет человека любоваться собой. Другие возражают: нет, не плохо, притча о другом, она о той гордыне, которая заставляет превозносить себя и унижать соседа, стоящего рядом. Если нет гордыни и самопревозношения — значит, всё в порядке, тогда можно исполнять все религиозные обязанности, не уподобляясь евангельскому фарисею.

При более же внимательном взгляде на ситуацию нетрудно заметить, что правы обе стороны — каждая по-своему. Фарисеи были действительно людьми глубоко религиозными. Насколько искренне и что вообще стояло за их религиозностью — вопрос другой. Скорее всего здесь было то же, что всегда скрывается за всякой религиозностью: известная мера искренности, изредка встречавшаяся глубокая и насыщенная духовная жизнь, встречавшаяся намного чаще поверхностность, прикрытая более-менее ревностным законничеством — словом, всё, как у всех религиозных людей всех времён и традиций.

Если такой религиозный человек вставал на духовный путь и проходил его до конца, он обычно изживал свою религиозность настолько, что она практически переставала определять его жизнь, лишь слегка касаясь её поверхности — хотя со стороны людям, не проникающим своим взглядом глубже этой поверхности, такой человек мог казаться глубоко религиозным.

Иисус, однако, осуждает в фарисее отнюдь не его религиозность и даже не гордыню как таковую — она лишь следствие. Он обращает внимание на то, что гордыню порождает, на её духовный корень. Корнем же становится взгляд человека, зафиксированный на нём самом, на тех или иных его способностях или качествах. Вот этот внутренний взгляд, перенесённый человеком с Бога на себя, и разрушает все его духовные усилия, перенаправляя их с подлинной цели и настоящего их объекта на цель мнимую, на объект, по сути являющийся лишь иллюзией, миражом, порождённым усилием ложно направленной человеческой воли.

Дело тут даже не в том, что падший человек склонен практически всегда переоценивать свои способности и качества, видя себя лучшим, чем он есть на самом деле. Дело в том, что, если говорить собственно о духовной жизни, падший человек вообще не имеет никаких способностей и качеств. Праведность — не свойство падшего человека, а его состояние, производное от той динамики отношений человека с Богом, без которой ни о какой праведности вообще не может быть речи. Рассматривая и анализируя себя, человек теряет эту динамику.

Даже если он при таком рассмотрении и воспринимает что-то истинное, эта истина оказывается относительной, она — лишь статический срез духовной динамики, которую невозможно уловить, вертясь перед расставленными в собственной душе психическими зеркалами, как делает фарисей из притчи Спасителя. Вот такое переключение внимания с процесса живого богообщения на его отражение в собственной душе и ломает духовную жизнь человека, разрушая его отношения с Богом, хотя внешне может казаться, что у него всё в порядке — ведь в религиозном смысле он действительно остаётся таким же благочестивым, каким был всегда. Теперь, однако, за благочестием оказывается духовная пустота, о чём и предупреждает Иисус в Своей притче.