Обращаясь к христианам Коринфа, Павел переходит от темы гонений и исповедничества к вопросам, которые, на первый взгляд, не имеют ни с тем, ни с другим ничего общего. Он делится с коринфской церковью своими планами, как видно, надеясь на поддержку своих единоверцев (ст. 15–16). Но, с другой стороны, апостол не случайно напоминает адресатам своего послания об определённости и однозначности всех своих слов и поступков, призывая в свидетели каждого, кто мог его слышать (ст. 17–20). Такая определённость и однозначность возможна лишь при условии духовной цельности личности, без которой невозможна нормальная духовная жизнь, да и обычная тоже. И тогда становится очевидной связь этой темы, поднятой апостолом в своём послании, с затронутой им чуть раньше темой гонений и исповедничества. В самом деле, свидетель может остаться свидетелем в критической ситуации лишь в том случае, если духовная цельность, о которой говорит Павел, была ему свойственна и прежде, в обычной жизни, и если вся вообще его духовная жизнь протекала нормально и была такой, какой она должна быть у христианина.
Исповедничество и мученичество не героические акты, для которых достаточно кратковременного душевного подъёма, а кульминационная точка всей жизни христианина. Но дело не в одной лишь готовности к такой кульминации. В конце концов, хотя каждый христианин и является свидетелем Христа и Царства, не каждому даётся завершить своё свидетельство мученичеством. Но вот к полноценной жизни в Царстве призван каждый, а её тоже не может быть без духовной цельности, о которой говорит апостол. Она нужна не только как инструмент свидетельства, она необходима как главное, жизненно важное условие пребывания в Царстве. Жизненно важное в буквальном смысле: без неё жить жизнью Царства невозможно. В лучшем случае христианину, который ею не обладает, придётся в Царстве не жить, вдыхая дыхание Божие полной грудью, а выживать, дыша с трудом, как дышит человек в разреженном воздухе. В худшем же случае жизнь Царства останется для него лишь абстракцией или недостижимой мечтой. А тогда ни о каком спасении и ни о каком христианстве вообще говорить не приходится.
