Сегодняшнее чтение продолжает тему Царства в его эсхатологическом аспекте. Речь в данном случае идёт не об описании конца времён как завершения (вернее, разрыва) исторического процесса, а о самом моменте возвращения Спасителя и окончательного торжества Царства, безотносительно к срокам и вообще к конкретной истории. Но становление Царства происходит в два этапа: на первом этапе оно оказывается ещё незаметным, так, что о нём знают немногие (ст. 20–21), а видимым каждому оно становится лишь впоследствии, и это видимое всем явление Царства составляет суть второго этапа (ст. 22–37).
Надо отметить, что на первом этапе Царство пребывает не только в сердцах тех, кто хранит ему верность, но и в их собраниях (соответствующее греческое выражение можно перевести не только как «внутри вас», но и как «среди вас»). Собственно, этот первый этап разворачивается на наших глазах, мы живём в эпоху наступления Царства, которое, однако, ещё не раскрылось во всей своей полноте. И сегодняшнее чтение раскрывает перед нами смысл существования Церкви, которую апостол Павел называет «телом Христовым»: он сводится к тому, чтобы нести Царство в мир. Христианство не новая религия и не новая мораль, а Иисус не религиозный реформатор и не учитель нравственности. Он не создал ни новой богословской школы, ни новой религиозной организации. Он оставил в мире лишь сообщество людей, которые будут жить одной с Ним жизнью Царства. Церковь была основана Им, как такое сообщество. Потому-то нести в мир Царство и оказывается главной задачей Церкви, а вся её остальная деятельность — лишь формы и способы решения этой главной задачи.
В конце же времён, когда невидимое станет для всех очевидным, Церковь становится духовным ядром нового, преображённого мира. И конец этот наступает не естественным образом, не как логическое завершение исторического процесса, а как его разрыв, как событие сверхъестественное и потому для всех неожиданное. Царство не может восторжествовать естественным путём в мире, испорченном грехопадением и лежащем во зле, оно может включить его в себя, лишь кардинально изменив и обновив, а такой процесс не может пройти гладко, никого не затрагивая и никому не причиняя неприятностей. Подобное было бы возможно лишь в том случае, если бы в мире Царство принял каждый. Но человек свободен в выборе, и Бог не предопределяет ничьих судеб. Потому мир и разделяется на тех, кто «берётся», и тех, кто «оставляется». Торжество Царства предопределено, но свою судьбу каждый выбирает сам.
