Как видно, свидетельство о Царстве может обернуться для мира не только словом Божьей любви, но и излиянием Божьего гнева. На первый взгляд, такой поворот событий для Бога любви кажется странным. Но дело, по-видимому, объясняется тем, что речь идёт о конце истории, о ситуации, когда каждый уже сделал свой окончательный выбор, пожиная теперь его плоды. Тот, кто принимает Бога и посланного Им Мессию, входит в Царство, и дыхание Бога, это Царство пронизывающее, открывается ему, как дыхание любви. Отвергающий же Бога ощущает Его дыхание как огненную, очищающую силу, которая ему кажется безжалостной потому, что в обновляющемся мире ему нет места, от которого он сам прежде отказался.
Прежде, при взгляде с земли, провозвестие наступающего дня Суда и торжества Царства открывалось Иоанну, как звук ангельских труб; теперь, при взгляде с неба, от Престола, оно открывается ему, как изливающиеся на землю чаши Божия гнева. Их семь, так же, как и семь ангельских труб. Первые четыре чаши, так же, как и первые четыре трубы, затрагивают природу и человека (ст. 2–9; ср. 8:7-13). «Огненный град», вызывающий у тех, на кого он попадает, некие «язвы», «огненная гора», обрушивающаяся в море и губящая в нём всё живое, «звезда с неба», из-за которой вода в реках становится «кровавой», непригодной для питья, обжигающие людей солнечные лучи — всё это, конечно, можно объяснить естественными причинами, но тогда приходится признать, что природные катаклизмы в конце истории становятся нормой. Как видно, Богу незачем больше удерживать мир от хаоса, соблюдая завет-союз, заключённый некогда с Ноем: ведь праведников в мире больше не осталось.
Остальные же три чаши затрагивают уже непосредственно «престол зверя», вызывая сопротивление тёмных сил, приводящее в конце концов к решительному противостоянию, к той последней битве сил света с силами тьмы, которая предшествует окончательному торжеству Царства (ст. 10–21; ср. 9). Наступление его Иоанн описывает, прибегая к языку и стилю поздних пророков (ст. 18–21; ср. 2:19-21). Впрочем, для тех, кто отказывается воспринимать реальность Царства, происходящее видится не как обновление и преображение мира, а как катастрофа, разрушающая весь привычный им порядок вещей. Но даже тогда они вспоминают о Боге лишь затем, чтобы обвинить Его во всех своих несчастьях и страданиях (ст. 21).
