Новость дня на 25 Июня 2022

Люди, окружавшие Иисуса, наверное, с недоумением слушали этот рассказ о земледельце, не пожалевшем семян на дороги, сорняки и скалы. Ведь нормальный крестьянин сеет там, где надеется получить урожай. И может быть, этот момент недоумения и удивления должен был навести их на странную мысль: урожай ожидается от каждого зернышка, куда бы оно ни упало. Бог обращается ко всем — не к избранным, не к самым способным и проницательным, не к достойным — ко всем! А дальше дает человеку удивительную способность — самому выбрать, кем он окажется по отношению к Слову, где оно окажется: на асфальте, в лопухах или еще где. И Он не жалеет усилий и слов, потому что самый рискованный засев может оказаться самым урожайным — стоит только человеку увидеть в действиях Бога надежду на успех.

Среди притч о Царстве особое место занимают притчи о сеятеле. В сегодняшней притче Иисус рассказывает о том, что мешает человеку войти в Царство. И первая помеха на этом пути — «дорога», отсутствие внимания к словам Того, Кто свидетельствует о Царстве (ст. 4, 19). Казалось бы, рассеянность свойственна далеко не всем. Но в данном случае речь, очевидно, идёт о внимании особого рода, о той внимательности, которая заставляет человека прислушаться и обратить внимание на то, мимо чего он обычно проходит, не задумываясь.

Слова о Царстве и о Мессии в евангельские времена звучали нередко, и многим, особенно жившим насыщенной религиозной жизнью, они, вероятно, успели уже несколько приесться. Быть может, именно это побуждало Иисуса обращаться к народу с притчами: притча всегда привлекает внимание, нередко заставляя посмотреть на, казалось бы, хорошо знакомые и привычные вещи с неожиданной стороны, позволяя увидеть то, что иначе осталось бы незамеченным. Но мало лишь заметить и обратиться: нужно ещё остаться верным даже тогда, когда энтузиазм новообращённого пройдёт, а мир потребует своего, так что дело, быть может, дойдёт и до гонений (ст. 5 – 6, 20 – 21). Тут уже не хватит ни одних только чувств, ни одного только разума; вера, не укоренённая в воле, едва ли устоит против сильного внешнего давления, ведь чувства преходящи, а разум податлив.

Однако есть в мире нечто более опасное для духовной жизни, чем давление и даже гонения, хотя по сравнению с гонениями опасность эта представляется несерьёзной: мирские заботы и житейская суета (ст. 7, 22). Могут ли, казалось бы, заботы и суета сломить тех, кого не сломили гонения? Но во время гонений ситуация представляется обычно совершенно ясной, а воля сама собой собирается воедино. Иное дело времена мирные и спокойные, когда, казалось бы, опасности нет и можно расслабиться, плывя по течению, не обещающему впереди никаких порогов и водоворотов. А повседневная суета между тем незаметно переключает внимание на себя и, если вовремя не спохватиться, легко поглощает человека целиком, постепенно заставляя если не совсем забыть о Боге и о духовной жизни, то, во всяком случае, отодвинуть их на задний план. И лишь тот, кто в состоянии противостоять и гонениям, и повседневной суете, становится доброй почвой, приносящей обильный духовный плод (ст. 8, 23).

Что такое притча? Почему Иисус говорит с народом, прибегая к притчам? Почему ученикам дано знать тайны Царства — и Иисус разъясняет им смысл Своих притч, а остальных Он оставляет, как кажется, в неведении? Для ответа на все эти вопросы важно понимать, для чего вообще использовались в древности (а на Востоке — и в Средние века, и позже, вплоть до сегодняшнего дня) притчи.

Казалось бы, проще всего было объяснить всё открытым текстом — тогда ни у кого точно не возникло бы никаких недоумений. На самом деле, однако, такой «лобовой» подход хорош лишь отчасти, и не только потому, что он отучает человека думать, предлагая ему готовые ответы. Дело ещё и в том, что при таком обучении у ученика зачастую даже не возникает вопросов. Он вообще не знает, о чём спрашивать, потому, что учитель сам решает за него, что ему надо знать. Притча же действует иначе.

Она прежде всего даёт человеку увидеть непривычное в привычном, неожиданное там, где, казалось бы, всё уже давно известно и понятно. Она учит человека задавать вопросы — и вопросы не праздные. Бывают ведь вопросы ради вопросов, ради того, чтобы провести время в более-менее учёной и в более-менее дружеской беседе. Притча же учит задавать вопросы, ставшие насущными потому, что привычное если не рухнуло, то, как минимум, пошатнулось. Насущные вопросы — это вопросы, заданные изнутри такой вот качающейся реальности.

Человек, конечно, свободен, он может отмахнуться от притчи, и тогда его реальность вновь встанет твёрдо — или, по крайней мере, так ему будет казаться. В этом случае притча останется для него лишь сказкой, басней, красивым парадоксом, не имеющим отношения к его собственной жизни или к жизни вообще. О таких людях Иисус и говорит, что они видя не видят и слыша не слышат.

Тем же, кто склонен прислушаться, надо в первую очередь осознать вопросы, вытекающие из притчи, сформулировать их для себя самого. Понять, что ему непонятно и непривычно в понятном и привычном. Эту работу человек может и должен проделать сам, тут не нужны подсказки. Пока он её не проделал, он остаётся среди тех, кого Спаситель называет «внешними». Когда же вопросы сформулированы, их задают — как делают это ученики Иисуса.

Вот тогда-то и можно говорить открытым текстом, тогда человек услышит и поймёт — разумеется, в свою меру. Иисус именно так и действует — Он ведь не учитель в худшем понимании слова, из тех, которые навязывают своё знание всем, кто не успел или не смог сбежать. Он говорит лишь тем, кто готов услышать и хочет этого, оставляя открытой дверь и для остальных на случай, если они захотят войти.