Мысли вслух на6 Октября 2025

Вся наша беда заключается в том, что мы слишком прилепляемся к своему несовершенному знанию о мире. Мы привыкаем к чему-то обыденному и все, что в эти рамки не вписывается, воспринимается нами как ложное, ненужное или даже возмутительное. Мы привыкаем, что если играют веселые песни, то люди поют, а если грустные, то плачут, у нас есть какой-то набор стандартных реакций на мир и часто все, что свыше этого нами отторгается. Но Господь никогда не будет укладываться ни в какие наши мыслительные схемы, ни в какие привычные реакции. Потому что Он живой, потому что Он ни от чего в этом мире не зависит, а наоборот все в этом мире зависит от Него.

Обратим внимание на выражение «и оправдана премудрость всеми чадами ее». Часто возникает вопрос об этих словах. Они нам кажутся странными, потому что вроде бы премудрость как нечто высшее и самодостаточное не нуждается ни в каких оправданиях. Здесь чисто языковая тонкость. Мы все хорошо помним молитвенные слова: «благословен еси Господи, научи мя оправданием Твоим», взятые в богослужение из 118 псалма. Слово «оправдание» здесь имеет конечно не наиболее распространенное в современном русском языке значение снятия с себя вины, которое всем понятно, а скорее смысл правды, научи меня правде Твоей. Также и евангельский текст надо понимать скорее как то, что в чадах премудрости, то есть в людях, живущих по законам божественной мудрости, по законам Священного Писания, правда Божия достигает своей полноты.

Почему три евангелиста уделяют внимание этому одному из первых чудес Иисуса — исцелению тещи Петра? Может быть, дело в жанре Евангелия — свидетельстве. Свидетельства сильны и убедительны тогда, когда они не анонимны, когда в них рассказывается не вообще о каких-то исцеленных людях, которых сами свидетели никогда не встречали, а о конкретных людях, известных слушателям или близких к тем, кого они знают. Петра знали все, и его теща — это очень конкретный и убедительный пример.

Интересно, что все три евангелиста подчеркивают одну деталь: «Она тотчас встала и служила им». Наверное, это не означает, что такое поведение было для нее нехарактерно, скорее здесь речь о том, что чудесное исцеление дается человеку не бесцельно (Бог бесцельно ничего не делает!), но для служения — ведь именно так любовь выражает себя в поведении.

Притча о добром самаритянине обычно читается, как история о том, как должно поступать с теми, кто нуждается в нашей помощи. Выходит, что ближним считается тот, кто оказался в поле нашего зрения со своими проблемами. Однако, Иисус ставит вопрос несколько по-другому, говоря: «Кто был ближним попавшемуся разбойникам?». Ему отвечают: «Сотворивший ему милость», - то есть тот, кто смог прийти на помощь в нужную минуту, кто разделил тяготы и уделил свое время. Интересно, что Спаситель видит эту историю не со стороны доброго прохожего, который активно проявляет себя при встрече с несчастьем, но со стороны потерпевшего, пассивно принимающего заботу первого встречного.

Мы редко можем допустить, что слабы и беспомощны; куда естественней для нас видеть себя на коне и во всеоружии. И как выразительно на этом фоне выглядит пример удивительного смирения нашего Господа.

Сегодняшнее чтение возвращает нас к одной из центральных тем и Ветхого, и Нового Завета — к теме праведности. Для понимания смысла предложенной нам сегодня главы важно помнить, что традиционное понятие о праведности в еврейской общине и в допленные, и отчасти в послепленные времена формировалось в контексте традиционных же религиозных представлений.

Всякая религия предполагает, что праведность принципиально достижима при условии соблюдения определённых религиозных норм. Иначе говоря, праведность достигается человеком с помощью Бога, но собственными, человеческими усилиями. А Бог поощряет праведника за его усилия, облегчая и упрощая ему внешние обстоятельства жизни с тем, чтобы праведник мог больше времени и внимания уделять своей религиозной жизни: ведь чем больше времени останется у него на исполнение своих религиозных обязанностей, тем больше добрых дел успеет он сделать для Бога, достигнув ещё большей степени праведности.

Пророк же говорит о другом. Он прекрасно понимает, что праведность человека без поддержки Божией ничего не стоит: достаточно Богу отвернуться, «скрыть лицо», и вся праведность человека рассеивается, как дым (ст. 6–7). Еврейский текст ст. 7 предполагает именно такой смысл: на месте русского «поэтому» в еврейском тексте стоит «потому, что».

Такое понимание праведности шло вразрез с устоявшимися представлениями. Оно делало человеческую праведность всего лишь тенью праведности Божией. Но, с другой стороны, именно при таком понимании праведности становилось понятной судьба народа Божия. Бог хотел, чтобы Его народ в Его руках был подобен глине в руках гончара (ст. 8). Однако добиться такого полного послушания народа было далеко не просто, нужно было пройти через историческую катастрофу, чтобы не только понять на словах, но и на деле почувствовать абсолютную зависимость от Бога. И лишь теперь, когда урок был преподан и усвоен, можно было просить Бога о вмешательстве (ст. 9–12): ведь народ действительно стал другим, и просьба о помощи предполагала помощь этому другому, новому народу. Народу, который готов был сделать следующий шаг по пути к Царству.

Как все-таки образны эти «денежные» притчи из Евангелия. Так много они проясняют для нас, привыкших к духовно-материальному потребительству и пассивности. Мы любим говорить о «бескорыстной вере», о «чисто духовных отношениях», подразумевая под этим безответственность и поверхностность. А настоящая жизнь с Богом действительно похожа на финансовые операции! В этой притче господин не просто содержит своих рабов, и не просто поручает им некую работу, которую они должны выполнять за него. Он предлагает им «войти в дело», дает им стартовый капитал, чтобы они могли пустить его в оборот и получить прибыль.

Это открывает нам потрясающую весть — мы призваны Богом к сотрудничеству! Не просто к послушанию, не просто на работу курьера или секретаря, а к тому, чтобы стать Его агентами, Его руками, Его доверенными лицами. Сможем ли мы не испугаться ответственности и согласиться на такую высокую должность?

Продолжая тему Мессии-Первосвященника, автор послания главное внимание обращает на жертвоприношение как на форму богообщения, связывающую человека с Богом через очищение и освящение. Он не случайно говорит о Христе как о Том, Кто прошёл через более великое и более совершенное святилище, созданное не людьми, а самим Богом, называя Его при этом «первосвященником уже явленных благ» (ст. 11; в Синодальном переводе «Первосвященник будущих благ»; греческий текст может означать не только «придя с большей и совершеннейшей скинией», но и «пройдя через большую и совершеннейшую скинию»). Прежние жертвоприношения очищали человека извне, затрагивая, прежде всего, его внешнюю, телесную, природную составляющую (ст. 13). Такое очищение могло избавить очищающегося от последствий конкретного греха, если грех этот был совершён невольно или по неведению, но оно не могло освободить человека от власти греха полностью, что и не удивительно: ведь внешнее очищение было направлено не на первопричину человеческой греховности, а лишь на её конкретные проявления.

Иисус же делает возможным «вечное искупление», полное освобождение от греха, после которого он уже не имеет власти над человеком (ст. 12). Это становится возможным потому, что Царство, которое Он принёс в мир, заплатив за него смертью на кресте, меняет человека не частично, затрагивая лишь его природу, а полностью, преображая его сердце, а значит, и духовно-нравственную жизнь, «очищая совесть от дел смерти для служения Богу живому» (ст. 14).

Жертвенная кровь ещё со времён Моисея освящала как отдельного человека, так и целый народ, соединяя с Богом тех, кто этого хотел. Она же очищала человека от последствий совершённых им грехов, освобождая его от власти того зла, в котором лежит мир (ст. 19–22). Такое освобождение называли иногда выкупом («искуплением»), сравнивая освобождение человека от власти мирового зла, а значит, и от смерти, с выкупом и освобождением попавшего в рабство соплеменника, которое во все времена считалось праведным делом. Но прежде выкуп был временным, освобождение — относительным; теперь же в мир пришёл Тот, Кто ценой Своей крови выкупает каждого, кто готов принять Его власть, навсегда, окончательно освобождая Своих верных от власти греха и смерти (ст. 15). Прежний союз-завет требовал жертвенной крови для очищения и освящения тех, кто заключил его с Богом (ст. 18); новый союз соединяет верных с Богом не через жертвенную кровь, а через ту жизнь Царства, которую Воскресший дарит каждому, кто готов поверить Ему и пойти за Ним.