Мысли вслух на22 Августа 2025

Это одни из самых известных слов апостола Павла, отражающих нечто исключительно важное в нашей вере. Вот уже на протяжении пятнадцати столетий многие христиане вспоминают их в молитве перед Причащением Тела и Крови Христовых, говоря: «Верую, Господи, и исповедую, что Ты — воистину Христос, Сын Бога Живого, пришедший в мир спасти грешников, из которых я первый...». Мы, следовательно, верим не в то, что Бог существует — это, в сущности, само собой разумеется. Мы даже верим не в то, что Бог силен избавить нас от смерти — это тоже очевидно. Мы верим в то, что Он это уже сделал, в то, что Он пришел в мир.

И еще одна поразительная вещь, о которой не раз упоминает апостол Павел: Господь пришел к нам, когда мы были еще грешниками. Любовь Божия к нам такова, что Он спасает нас из глубины погибели, давая новую возможность стать достойными этой любви. И, быть может, самое важное — слова: «...от них же первый есмь аз». Но это утверждение, при всей своей правильности, страдает некоторой абстрактностью. Практическое значение имеет то, что Он пришел не только ко всем, а к каждому лично.

Казалось бы, сегодняшний текст весь о страхе, страхе быть застигнутыми за дурными занятиями в пришествие Господне и за то понести страшное наказание на последнем Суде. Целые пласты культуры и западного и восточного христианства были построены на таком отношении к этим словам. Но давайте задумаемся, правильно ли мы понимаем этот страх. Вспомним слова из начала Евангелия от Луки. «И сказал им ангел: не бойтесь. Ибо вот благовествую вам радость великую». Господь призывает нас не к страху, а к радости. Но все-таки как тогда понять сегодняшний текст?

Все мы очень разные. Мы все обладаем разным духовным, интеллектуальным, нравственным уровнем. В то же время слово Божие адресовано к каждому и поэтому оно обязано быть многомерным, отражая всю сложность устройства человеческого общества. Главное уметь прочесть то, что Господь говорит лично тебе, в этом заключается молитва. Людям самоуверенным полезна мера страха. Но есть люди, которых страх способен придавить, им дается надежда. Господь знает их чуткость и дает им образ смоковницы, по листьям которой мы можем судить о приближении лета. И тогда люди, казалось бы, слабые, вдруг обретают силу возвыситься над любым страхом, потому что начинают понимать, «Воздвигший Господа Иисуса, воздвигнет с Иисусом и нас(2 Кор 4:13-18).

Другое дело, что в той мере, в какой исполнена несовершенством и грехом история Церкви, страх человека был угоден ее неправедным служителям, ибо рождал раболепие, попросту подчинял людей их власти. Но все это преходяще. Мы всегда должны уметь отделять преходящее от истинного.

В чем же «новизна» Нового Завета? Разве есть хоть что-то новое в словах Иисуса, когда Он, цитируя Ветхий Завет, называет главные заповеди — заповеди любви к Богу и ближнему? Да, потому что до воплощения, вочеловечения Бога люди не исполняли, а нарушали Завет, заключенный с Богом.

Но Бог верен до конца. Он не только Сам исполнил Завет, но сделал это и за сотворенного Им, но согрешившего человека. Падший человек не мог быть верным — и Бог воплотился и Сам исполнил Завет, данный людьми Ему же. Он сделал то, что должны делать мы, Он не только показал нам пример, путь, он Сам стал Путем, по которому нам идти, Истиной, которой мы можем следовать, в которою мы можем верить, и Жизнью, которой мы можем жить.

Евангелист совмещает в одном рассказе триумфальный въезд Иисуса в святой город, когда хвалу и радость невозможно удержать никакими силами, так что даже камни готовы петь славу грядущему Царю, и — скорбный плач Иисуса об Иерусалиме. Город обетования здесь выступает собирательным образом всех, кто ждет Христа, кто не может жить без Него, но — не узнает Его, не может поверить, что его надежда исполняется в Иисусе из Назарета. У нас на глазах происходит торжество и катастрофа, потому что городу, народу, отдельным людям дается долгожданная возможность — увидеть, узнать, встретить свою мечту, но — они «не узнают времени посещения».

Наверное, нам хотелось бы в глубине души, чтобы это время было явным, очевидным для всех, или, хотя бы, чтобы оно было необязательным, не для всех. Но такое время случается и, что самое страшное, — его можно пропустить, не узнать Бога, когда Он проходит рядом...

Сегодняшнее чтение посвящено теме лжепророков (ст. 15) и лжеучеников (ст. 21–22). Но прежде разговора о лжепророках и лжеучениках Иисус говорит о том, что путь в Царство не будет простым, что это путь узкий, которым захотят идти немногие (ст. 13–14).

Такая последовательность, разумеется, не случайна. Ведь лжепророки и появляются потому, что их ждут. Падшая человеческая природа склонна к компромиссу; для полного спокойствия всякому хотелось бы исполнить то, чего требует Бог, но исполнить так, чтобы исполнение это было по возможности необременительным. Нарушить слово Божие напрямую было бы слишком рискованно, тогда при встрече с Богом лицом к лицу сказать Ему будет нечего. Иное дело, если бы появился некий духовный лидер, например пророк, который своим авторитетом санкционировал бы такое нарушение, взял бы ответственность на себя и тем самым снял бы её с тех, кто не хотел бы идти узким путём. Конечно, при желании такого «пророка» всегда можно отличить от подлинного человека Божия, но если желания нет, если слушающий ищет не истины и не откровения Божия, а самооправдания, он вполне может не заметить даже совершенно очевидных вещей.

Неудивительно, что всё это свойственно и тем, кто называет себя христианами. Ведь одного названия, как говорит Иисус, ещё недостаточно, нужна готовность идти тем самым узким путём, а дьявол между тем всегда готов указать на пути более лёгкие и ведущие якобы к той же самой цели, как он указывал на них самому Спасителю во время искушения в пустыне (Мф 4:3–10). Единственным же критерием истинности оказывается исполнение слов Иисуса (ст. 24–27).

И дело тут не только в том, что человека, живущего Царством и в Царстве (а таковы все истинные христиане), ни с кем не спутаешь: благодать Божию сымитировать невозможно. Дело в том, что никакие способности и никакие дары Божии сами по себе не приближают человека к Царству: ведь для этого человек должен прежде всего измениться внутренне, а если такого изменения не произошло, всё остальное бесполезно, даже если в «остальном» заметно действие Божие (ст. 22–23). Но меняться внутренне падшему человеку труднее всего, и этим путём действительно готовы идти немногие. А другого пути в Царство нет.

Как видно, цель христианской жизни для Павла — «познание истины». Такова же и воля Божья о каждом человеке: Бог не хочет ничьей гибели, Он не стремится распределить людей по неким кругам ада или райским обителям, Он лишь хочет, чтобы каждый познал истину, а значит, и сам стал живой истиной. Во времена Павла выражение «познать истину» имело вполне конкретный смысл: речь шла о богопознании, а значит, о пути Торы, вне которого никакое богопознание невозможно. Полнота же истины для человека возможна лишь тогда, когда он сам становится её воплощением, живой Торой.

Это главная задача христианина, на всё остальное размениваться не стоит, потому и советует апостол молиться о том, чтобы внешняя жизнь христиан была по возможности мирной и спокойной: ведь у того, кто увлечён внешними событиями, особенно войной или политикой, для духовной работы остаётся обычно немного времени. Однако упомянутая цель христианской жизни оставалась бы недостижимой, если бы Спаситель Сам не «выкупил» каждого, кто готов Ему довериться, как обычно образно называет это Павел.

Говоря о «выкупе» («искуплении»), апостол имеет в виду тот факт, что Мессия не просто принёс в мир Царство, но и сделал возможным каждому ищущему войти в него, невзирая на то, что мог натворить человек в своей прежней жизни. В самом деле: сознательно совершённый грех (а точнее, его последствия) берут человека в плен, из которого грешный человек сам освободиться не может. И дело тут не в том, что кто-то его удерживает специально, а в том, что сама испорченная грехопадением природа обессиливает его, не давая возможности жить полноценной духовной жизнью.

В частности, это проявляется и в том, что человек становится, как обычно говорят в таких случаях, «рабом обстоятельств». Если быть более точным, надо говорить о тех причинно-следственных цепочках, которые порождает сам человек своими греховными поступками и которые затем полностью определяют его дальнейшее существование. В индусской и в буддийской традиции такую зависимость человека называли обычно кармической, а соответствующие закономерности — законом кармы, но о них знали все и всегда, даже если называли их иначе.

Вот от этой зависимости и освобождает Иисус человека, занимая его место в созданной его грехами цепи причин и следствий, а соответственно, и беря на себя последствия совершённых человеком грехов. При одном, правда, обязательном условии: сам человек раскаивается в совершённом грехе и полностью от него отказывается. Тогда с последствиями содеянного предстоит иметь дело уже не ему, а его Спасителю, Который как бы выкупает его из того рабства греху, в котором человек оказался. И вот тогда человеку открывается возможность стать живой Торой и войти в Царство: ведь теперь власть греха и того зла, в котором лежит мир, перестаёт быть над ним абсолютной. А значит, появляется возможность освобождения от пут мирового зла. И для спасения тоже.