Мысли вслух на9 Июня 2025

Фарисеи имели четкое представление о том, кто такой Мессия и о том, какие знамения Его должны сопровождать. И вот появляется Иисус, который творит чудеса и говорит так, как никто до Него. И многие, видя это, принимают Его, пусть не за Христа, но хотя бы за пророка. Даже у служителей Храма появляются сомнения в том, что Его проповедь может быть вредна для Израиля.

Но для фарисеев существует закон, в который не вписывается этот простой человек из презираемой иудеями Галилеи. В законе однозначно сказано о том, что Мессию надо ожидать из рода Давидова, поэтому они даже не хотят «выслушать и узнать, что он делает». Быть может, именно этого шага им и не хватало, чтобы прозреть? И тогда им могла бы открыться правда, известная только близким Иисуса – что он родился в Вифлееме, что он из рода Давидова. Иногда для того, чтобы понять Бога, нам нужно просто выслушать Его до конца, а не судить, полагаясь на наши законнические представления о Его промысле.

Очень важно то, что именно сегодня — в день Святого Духа — Церковь напоминает нам об обещании Господа быть посреди нас, когда мы собираемся во имя Его вдвоем или втроем. В то время, когда Христос говорил эти слова, апостолы вряд ли понимали, как сможет Учитель всегда присутствовать со всеми теми, кто собирается «во имя Его». Пока они не узнали и не убедились в этом воочию — на собственном опыте — эти слова оставались для них загадкой. Христос, предвидя это, все равно отправил апостолам эту «посылку», которая доходит до адресата со временем.

И вот именно в день Пятидесятницы эта посылка была доставлена: «Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 14:26). В этот день Дух дал апостолам ощущение живого присутствия их Учителя посреди них — такое же реальное, как это было, когда они ходили вместе по дорогам Палестины. И может быть даже еще более реальное — Дух «обеспечивал» Его присутствие одновременно и посреди них, и в каждом из них. Потому что они были действительно собраны во имя Его.

Возможно, что апостолы, ожидая сошествия Духа, занимались именно тем, что перечисляет Павел в послании к Ефесянам (Еф. 5:9-19). Ведь это вполне конкретное воплощение слов «во имя Его», это действительно то, что стоит делать в ожидании Духа. Но в любом случае, апостолы по-настоящему вняли словам Христа и пребывали вместе. И эта их общая настроенность, верное ожидание в течение десяти дней от Вознесения было тем, чего Господь хотел от них. Тем одним шагом, в ответ на который Он делает гораздо больше — изливает на нас Свою благодать.

«Кресту Твоему поклоняемся, Христе…» Что значат для нас эти слова? Бесконечное сострадание к невинному, избитому, нагому праведнику, повешенному на этом древе. Любовь к Нему, безграничная благодарность. И еще понимание того, насколько бесконечно более легок наш собственный крест. Все кажущиеся неподъемными проблемы это все ничто по сравнению с той мерой страдания, которую Он взял ради нас на Себя. «Ты, кто мир Твой тако возлюбил еси…»

И еще другие слова: «потом говорит ученику: вот мать твоя». На этих словах созиждена Церковь, крепчайшая из твердынь. Мы все усыновлены и удочерены, а значит, мы никогда не сможем быть сиротами. Сиротство это слово из какой-то иной жизни. Мы часто молитвенно переживаем Страсти Христовы, но гораздо труднее пережить страсти Марии. Немыслимая физическая боль Его и немыслимая душевна боль ее. Этой болью объят весь мир.

Обличения Амоса продолжаются. Пророки всегда очень неудобны: только достигнешь чего-то для себя, расслабишься — тут как тут пророк, и все ему не так! Да кто ему дал такое право? Сердце, горящее любовью к Богу и страдающее от нашей разделенности с Ним. Поэтому Бог призывает его нести нам слова Господни и в каком-то смысле Сам говорит нам эти слова через Своего пророка (см., например, ст. 8 и 14). Жаждем ли мы их услышать, ищем ли мы их, соглашаемся ли мы найти их в том, что нам неприятно, что нас обличает?

28 веков прошло — и мы ясно видим, что, хотя есть в мире голод и жажда, но не этим определяется судьба мира, а тем, где, в чем человек ищет истину. И мы вновь блуждаем от моря и до моря, рыщем то на Востоке, а то на Западе, ставим на самих себе и на других смертельные эксперименты, обожествляем любой плод человеческого разума, а потом разочаровываемся, — нами движет жажда слышания слов Господних, а то, что нам уже дано, мы не принимаем. Мы повторяем: «Не хлебом единым…», — как пословицу, уже забыв, где это сказано и о чем там дальше говорится. Ищем и — как и написано — не находим, потому что искать лучше всего там, где оно есть, а не там, где его нет!

Описывая служение — своё и своих сотрудников, Павел описывает его как служение подлинного бедняка. Бедняка в том смысле, в каком бедность понималась ещё во времена пророка Исайи Иерусалимского — не как материальное положение, а как духовное состояние. И прежде всего такое служение характерно полным отсутствием какого бы то ни было самоутверждения.

В самом деле: чем была бедность для первых христиан, а ещё раньше для тех праведников, для которых она, как для учеников Исайи, стала синонимом праведности? В первую очередь осознанием того простого и очевидного для них факта, что ни им самим, ни кому бы то ни было другому нечего принести Богу. Конечно, человеку может казаться, что он что-то делает для Бога, но лишь до тех пор, пока он не поймёт по-настоящему, что такое праведность.

А когда человек понимает, что праведность — дело не человеческое, что праведным может человека сделать только Бог и только непосредственно присутствуя в его жизни, что только это присутствие и делает праведника праведником — когда человек понимает всё это, он понимает и то, что для Бога он сделать не может ничего. Он может лишь принять то, что Бог захочет ему дать. А значит, и заслужить у Бога и перед Богом человек не может ничего. Поэтому и ни о каком самоутверждении человека через служение Богу речи быть не может.

Ни в каком смысле: ни в хорошем, ни в плохом. Даже если бы кто-нибудь решил утвердиться через служение в лучшем смысле слова, встать на собственные ноги, как это называем обычно мы, у такого человека ничего бы не получилось: никаких «собственных ног» у подлинного Божьего служителя не бывает. У него могут быть лишь Божьи ноги: те, которые Бог ему даёт и которые всегда остаются Божьими, а человеку лишь предоставляются в пользование, ни в коем случае не передаваясь в собственность.

Тогда действительно не приходится судить о чужих служениях или тем более им препятствовать, как не приходится и искать признания или тем более положения в этом мире: ведь для всего такого нужно иметь что-то своё, что-такое, что принадлежит тебе по природе или по праву приобретения, а не взято взаём на время.

А праведность человеку принадлежать не может, это не его свойство или приобретённое собственными усилиями качество, а состояние, в которое человека вводит Бог и которое может быть у него отобрано так же легко, как было дано. Сам Спаситель именно в таком смысле говорил, что Его последователи в том, что касается своего служения, должны считать себя ничего особенного не заслуживающими рабами: что должны были сделать, сделали, а прав, которые стали бы неотъемлемыми, всё равно не приобрели.

Раб может остаться в доме и пользоваться всем, что в нём есть, но собственных прав на дом он не имеет. И дело тут не в том, чтобы держать Божьих служителей в узде, а в том, что, относясь так к своей жизни и к своему служению, человек может получить бесконечно больше, чем настаивая на своих правах. Живя и служа Богу так, можно обрести жизнь Царства во всей её полноте. А иначе — остаться при своих. Со всеми вытекающими последствиями.