Мысли вслух на 1 Тим 3:1-13
Продолжая разговор о церковных служениях, Павел особо останавливается на двух из них — на служении дьякона и на служении епископа. Ничего удивительного тут нет: ведь это были два основных служения во всякой церковной общине первохристианской эпохи. В любой из них был, как минимум, один дьякон и практически во всякой крупной — свой епископ. Конечно, служения дьякона и епископа и их место в церковной общине мало напоминали то, что стало для Церкви нормой уже к концу II в. В первохристианский период именно на дьякона возлагалось руководство общиной. Такая практика в еврейских религиозных братствах евангельских времён была общепринятой. Братства состояли из общин, собиравшихся для совместных ритуальных трапез, в центре которых стояло хлебопреломление (это могли быть трапезы шаббата или других еврейских религиозных праздников, таких, как Песах, Шавуот, Суккот).
Если речь шла о трапезе семейной, её возглавлял хозяин дома, который и благословлял хлеб и чашу, если же о братской, тут роль хозяина дома как раз и играл специальный «служитель»-дьякон. Он возглавлял собрание, благословлял и преломлял хлеб, благословлял чашу. Иногда таких дьяконов могло быть в общине несколько, а в некоторых случаях к ним присоединялись так называемые «дьякониссы», которые совершали во время собрания ритуалы и молитвы, исполнявшиеся, согласно иудейским религиозным предписаниям, исключительно женщинами.
Не случайно от дьяконов требуется осознание в полноте и чистоте тайны христианской веры («хранение таинства веры в чистой совести»): главной тайной христианства является то пребывание в пространстве отношений Отца и Сына, без которых нет ни христианской жизни вообще, ни церковной жизни в частности. И христианское хлебопреломление может происходить только в этом пространстве, причём с участием Самого Спасителя, иначе оно перестаёт быть собственно христианским.
Разумеется, о том же напоминали и церковные учителя-раввины, обучавшие народ практике внутренней Торы и несшие «служение слова» в отличие от дьяконов, несших «служение столов» (такое разделение было традиционным для еврейских религиозных братств), однако и дьяконам никак нельзя было забывать о главном: ведь молитву благословения хлеба и чаши читали именно они. Хозяйственно-административной же стороной жизни общины ведали специально для того выбранные «надзиратели»-епископы.
От епископа Павел требует главным образом честности, порядочности и умения управлять своим домом — ведь и для такого управления нужны всё-таки административные способности и хозяйственная жилка, а если у человека дом в полном расстройстве, то распорядиться хозяйством церковной общины он точно не сможет. Ну и, уж конечно, нельзя епископу быть ни пьяницей, ни драчуном, ни буяном. И до денег тоже нельзя быть очень жадным: неровен час, начнёт путать собственный карман с общинным.
А хорошая репутация у посторонних («доброе свидетельство от внешних») могло особенно пригодится в синагогах диаспоры: ведь там нередко синагогу (в том числе и христиане) регистрировали как раз на имя епископа, который и отвечал за неё перед властями, у которых он получал регистрацию. Создание же незарегистрированных общин, равно, как и участие в них, по законам Римской империи считалось государственным преступлением, приравниваясь к измене. Вот об этих двух самых важных для Церкви служениях и говорит Павел Тимофею, призывая его подходить мудро к выбору людей, которым он их поручает.