Мысли вслух на Деян 19:23-40
История, случившаяся с Павлом и его спутниками в Эфесе, наглядно демонстрирует, чем было римское (точнее, эллинистическое) язычество в евангельские времена и что именно мог противопоставить мир христианам и христианству. Эфес действительно был крупным религиозным центром эллинистического мира, там находилось древнее и почитаемое святилище — храм Артемиды Эфесской, считавшийся в древности одним из семи чудес света. И, как водится, вокруг храма и в связи с ним сложился свой бизнес — туристический и паломнический. Одним из видов этого бизнеса и было изготовление статуэток Артемиды самых разных размеров, от больших, в рост человека, для украшения римских вилл до совсем крошечных, которые можно было использовать в качестве амулетов.
Упомянутый в рассказе Димитрий, видимо, решил, что проповедь апостолов может угрожать налаженному бизнесу и призвал собратьев по цеху к протесту против новоявленных проповедников. Такое случалось и в других местах, где противники Павла и его спутников пытались изображать из себя ревнителей старых римских традиций, на самом деле имея в виду прежде всего свой собственный коммерческий интерес. Эфесская же ситуация интересна тем, что тут никто ничего и не пытается скрывать, по крайней мере, от своих: обращаясь к собратьям по цеху и призывая их к протесту, Димитрий прямо говорит, что в первую очередь проповедь Павла угрожает их ремеслу, а почитанию Артемиды — лишь во вторую очередь.
Но даже второй очереди оказывается достаточно, чтобы возбудить толпу. Впрочем, эти «защитники традиционной религии» не находят никаких аргументов, провозглашая лишь, что «велика Артемида Эфесская!», с чем, собственно, никто и не спорил. Таков был мир, где пришлось проповедовать Павлу и другим апостолам. Он давно уже, в сущности, не был ни традиционалистским, каким был когда-то, ни религиозным по существу, даже в языческом смысле. Эллинистическая цивилизация давно не оставила места традиционализму, а религия в эллинистическом мире была, по сути, частным делом тех, кто её исповедовал.
Конечно, формально существовали официальные государственные культы, но боги, с ними связанные, давно уже стали, в сущности, лишь символами империи, власти Рима и его императоров. Оскорбление, к примеру, Юпитера Капитолийского или его символа, знаменитого римского орла, наказывалось смертью не потому, что речь шла о кощунстве, а потому, что такое оскорбление было оскорблением римской власти. Но культ Артемиды Эфесской не был в империи государственным, хотя святилище Артемиды и было широко почитаемым.
В таких случаях на первый план могли выйти частные или корпоративные интересы, но не государственные. И тогда власти старались спустить дело на тормозах, как и произошло в Эфесе. Царству, входящему в мир, противостояла не только земная власть, но также земные интересы и выгоды — то, что в Евангелии Иисус собирательно называет «мамоной». Власть мамоны, конечно, выглядит менее эффектно, чем власть кесаря. Но души она порабощает не менее, а иногда даже более эффективно, и эфесская история — наглядный тому пример.