Мысли вслух на Ин 20:1-10
Первым свидетельством Воскресения стала, как видно, сама гробница. А точнее, погребальные облачения, оставшиеся лежать так, как будто тело было тут, на месте. Особое впечатление должна была произвести специальная повязка, которой обвязывали голову покойного. Она лежала отдельно, так, как и должна была лежать. Совершенно невероятная картина! Если бы кто-то действительно решил, например, украсть тело, ему пришлось бы развернуть погребальные облачения. А развернуть означало, как минимум, их смять. Они же лежали нетронутыми. Исчезло лишь тело, которое было в них завёрнуто. И даже головная повязка лежала на том месте, где должна была быть голова: она не сдвинулась в сторону, она лишь оказалась пустой, как и весь саван.
Тело явно никто не разворачивал, оно просто исчезло, как бы пройдя сквозь погребальные пелены, оставшиеся на месте. Объяснить это было невозможно. И вот тогда апостолы, увидевшие пустые и нетронутые погребальные пелены, как говорит евангелист, поверили. Поверили во что? Пока не очень понятно. Может быть, и самим апостолам было не очень понятно: хотя Иисус и говорил им о Своём воскресении, они не совсем Его понимали. А может, и вовсе не понимали. Думали, что Он говорит аллегорически. Или что воскресение, конечно, будет, но позже, в конце времён, а не прямо сейчас.
И после Его смерти они явно не ожидали, что Он может воскреснуть практически сразу же. Но одно апостолы поняли: дело ещё не кончено. Они-то думали, что уже всё, что их Учитель отказался от всех Своих планов, сдался властям, и ждать больше нечего. Получается, что Он ошибся. А может быть, ошиблись они. Или все вместе. Во всяком случае, исход дела ясен. И вдруг — загадочное исчезновение тела из гробницы. Явно не человеческих рук дело: человеку такое не под силу. Что всё это значит? Может быть, Он говорил о Своём воскресении совершенно буквально?
Тем более, что наступил как раз тот самый третий день после Его смерти, который Он упоминал… Пока апостолы ещё не готовы были ответить на этот вопрос. Даже сами себе. Очень уж необычной стала бы тогда та реальность, в которой отныне им пришлось бы жить. Но надежда всё же появилась. Пока ещё робкая, почти призрачная, но появилась. Ещё есть чего ждать. Ещё что-то должно произойти, что-то уже происходит, надо лишь дождаться, во что всё это выльется. У учеников вновь появляется надежда. Они снова ждут — пока ещё не до конца понимая, чего именно, но ждут.