Мысли вслух на Ин 13:21-30
Христос объявил, что один из учеников предаст Его, и все забеспокоились, кто бы это мог быть. И если другие евангелисты отмечают смиренную самокритичность учеников, спрашивавших: «не я ли?» (Мк. 14:19), то Иоанн обращает внимание на то, что при этих словах ученики озирались друг на друга. Здесь нет противоречия: реакция на подобное сообщение не может быть не двуединой. Вот только если самокритичный взгляд на себя и возможные собственные слабости может стать плодотворным, то подозрительность и самовозвеличивание по принципу «кто угодно, только не я» — вряд ли, что и предстояло испытать Петру.
Многие полагают, что кусок, поданный Иуде, был Хлебом Тела Христа, но этот Хлеб приняли все ученики, так что непонятно, почему именно им мог быть отмечен предатель. Но Иоанн отмечает, что Иисус подал Иуде хлеб, обмакнув кусок, а по тому, как в древности сервировался стол, мы знаем, что хлеб окунался в соляной раствор. (Кстати, в славянском переводе здесь прямо присутствует «солило»). Соль была символом верности, её совместное вкушение означало заключение нерасторжимого дружественного договора. Следовательно, протянув кусок, Христос предложил Иуде возобновить дружбу и предоставил возможность отказаться от предательского замысла.
Иуда мог бы и не принимать хлеб и соль, но он принял, не оставляя замысла, то есть моментально совершил клятвопреступление. Поэтому после сего куска и вошёл в него сатана, ранее внушивший замысел, но тогда ещё не овладевший сердцем Иуды окончательно. Отвергнув последний шанс на примирение, Иуда уходит в ночь. И это не только физическая ночь, но и торжество той тьмы, носителем которой он теперь стал.