Мысли вслух на Ин 10:22-42
Как видно, Иисус и слушающие Его фарисеи всё же видят Бога по-разному. И дело тут не в том, что у Него и у фарисеев разная религия. Дело в том, какими видят отношения с Богом фарисеи и какие они у Иисуса. Иисус не случайно называет Бога Своим небесным Отцом. Тут не только констатация факта богочеловечества, тут прежде всего самосознание Спасителя. Когда Он говорит «Я и Отец одно», Он имеет в виду совершенно конкретный опыт собственной жизни. Не той предвечной жизни, жизни Логоса, которая существует как часть Божьей жизни, а Своей земной, человеческой жизни. Одно с другим, конечно, связано, но если бы жизнь предвечного Логоса не проявлялась бы в Его человеческой жизни, это бы означало, что уникальность личности Иисуса так бы и осталась для нас чем-то недостижимым. Но Он переживает жизнь Логоса именно как основание Своей человеческой жизни, Своего повседневного существования на земле. А значит, и для нашей человеческой природы эта жизнь не закрыта.
Конечно, в Нём и благодаря Ему — но не закрыта. И словами «Я и Отец одно» Иисус выражает опыт этой жизни. Уже в христианскую эпоху некоторые мистики (и не только христианские) выражали свой опыт богообщения похожим образом. Но для них это были всего лишь мгновения высшего духовного взлёта, которые они переживали обычно всего лишь однажды в жизни. А если и не однажды, то очень нечасто. А вот Иисус с этим родился и прожил всю Свою земную жизнь. Для Него такое состояние — норма. Это Его обычная форма богообщения. Общения с небесным Отцом.
Конечно, иногда Ему необходимо было побыть с Ним наедине, и тогда Он уходил подальше от людей. Но даже когда Он был с людьми, полнота Его единения с Отцом не становилась меньше. И эту полноту Он готов открыть и нам тоже. Если только мы примем Его как своего Учителя и Спасителя. И как Царя того Царства, в которое хотим войти. А вот слушающие Его фарисеи, похоже, вообще не допускают для человека ничего подобного. Для них сама мысль о такой возможности — уже кощунство. И дело тут не в том, что у фарисеев какая-то неправильная религия. Дело в том, что тут вообще явлено нечто, ни в какие религиозные рамки не укладывающееся.
Религия может допустить возможность некоторого канала общения между Богом и человеком, но полного единения она не допускает в принципе. Поэтому и христианство оказалось не новой религией, а новой жизнью. Все христианские религии — это потом, это уже шаг назад от Христа и от того, что Он принёс в мир. Или — для многих из тех, кто называет себя христианами — просто путь, не пройденный до конца. Так же, как не был он пройден фарисеями, которые, впрочем, и не собирались по нему идти. Для них Спаситель так и остался безумцем, притязающим на невозможное. А они остались вне Царства. В рамках разумного и возможного.