Мысли вслух на Деян 4:1-12
Говоря о том, что на земле нет иного имени, которым можно было бы спастись, кроме имени Иисуса, Пётр делает очень важное и ответственное заявление. Ведь так можно было сказать лишь о священных именах. Об именах Божьих, открытых Самим Богом для того, чтобы, обращаясь к Нему, люди использовали именно их. Конечно, имя «Иисус» («Йешуа») содержит в себе имя Яхве (буквальный смысл имени «Яхве спасает»).
Но апостол явно имеет в виду не только это. Он, очевидно, говорит о божественности Самого Спасителя. Между тем, традиционные мессианские представления евангельской эпохи не предполагали божественности Мессии. Конечно, Мессия воспринимался как личность совершенно уникальная уже хотя бы потому, что Он был один. Двух Мессий быть не могло. И Его служение, как и само призвание, было абсолютно уникальным. Но всё же Мессия в сознании верующих евреев евангельской эпохи был по природе обычным человеком.
Необычным Он становится в момент, когда Бог призывает Его на служение и открывает в Нём Его мессианское призвание. После этого возможны и чудеса, и даже явление ангельского войска, если того потребуют обстоятельства. Пётр же видит ситуацию иначе. Он говорит именно о божественности Самого Мессии. Это было вполне естественно. Весь опыт Царства подводил именно к такому пониманию образа Мессии. Ведь Он Сам всегда говорил, что Его Царство «не от мира сего».
И апостолам (особенно после Пятидесятницы) стало очевидно: Своё Царство Мессия несёт с Собой. И вмещает в Себе всю его полноту. Которую открывает каждому, кто готов Ему довериться — как Мессии и носителю Царства. А значит, и как Царю. Но такой Царь несёт в Себе также и всю полноту Божью. Жизнь каждого человека — теофания. Богоявление. Хотя бы потому, что каждый несёт в себе то дыхание жизни, которое получил от Бога при сотворении. В момент зачатия. Получил не по природе и не от природы, а от Бога по Его воле.
Это Его дыхание в человеке. Его жизнь. Которую каждый вмещает настолько, насколько дано, и являет настолько, насколько хочет и может. А вот во Христе не просто дыхание жизни, а вся полнота Божьего присутствия. Такая, которая делает присутствие уже не присутствием, а Богом, явленным миру. А того, кто эту полноту являет, — Богочеловеком. Трудно сказать, сумел бы Пётр сформулировать то, что пережил, богословским языком. Но он сказал то, что сказал. Об имени Иисуса, которым можно спастись.