Мысли вслух на Зах 6:1-15
Завершает ряд видений пророка Захарии новый образ, призванный обозначить начало иной, радикально отличной от прежней, эпохи духовной истории Израиля и всего человечества. Пророк видит коней, символ военной мощи древнего мира. Лошадей использовали почти только для войны: мирные путешественники и торговцы обходились верблюдами и ослами. Топот копыт повсеместно на Древнем Восток связывали со стремительным продвижением армий завоевателей. Только недавно Израиль и весь Восток испытали на себе мощь вавилонских армий. Перед этим с севера приходили в Палестину ассирийцы, а после них вавилоняне под водительством Навуходоносора подчинили себе всю землю. Но и сам Вавилон принужден был открыть ворота перед пришедшими с севера армиями персов. Север, на котором видит пророк движение таинственных коней, издавна стал для израильтян знаком беды, страной, откуда приходит завоеватель.
Но Ангел, с которым говорит Захария, открывает ему, что в этом бесконечном и стремительном движении армий был и иной смысл. Все они приходили на землю Израиля из-за того, что народ Божий отступал от своего Создателя. Погрязший в язычестве и разобщенный бытовым насилием, народ оказывался бессильным перед врагами. Только обращение к Богу могло спасти людей. Так, невольно, завоеватели становились орудием, служившим духовному и нравственному очищению Израиля. «Четыре духа», как Ангел называет увиденных пророком коней, напоминают то, о чем говорил Господь пророку Иеремии перед вавилонским пленом: завоеватели являются орудием гнева и очищения в Его руке, направляющей ход истории. И вот, пророк видит, что эти кони возвращаются в свое место, чтобы не тревожить больше избранный народ. Внешняя угроза миновала, и иные пути ведут отныне к исполнению замыслов Всемогущего.
Вслед за этим Господь повелевает Захарии совершить пророческое действие, чтобы выразить суть откровения. К действиям такого рода прибегали многие пророки, особенно предшественники Захарии — Иеремия и Иезекииль. Именно Иезекииль, говоря об изгнанниках в Вавилоне, обращался к образу переплавки серебра. Господь говорил через него, что драгоценный металл веры и силы духа народа Божьего будут переплавлены и очищены от изгари в горниле бедствий и плена. И вот, в следующем поколении, Захария должен взять чистое золото и серебро, принесенное репатриантами из Вавилона, и отлить из них символический венец. Избрание именно этого материала должно выразить, что очищение, предреченное Иезекиилем, совершилось.
Но не царя увенчает пророк этим венцом: он должен украсить главу первосвященника Иисуса. Венчая первосвященника, принимавшего деятельное участие в восстановлении Храма, пророк возвещает великое обетование Божье: «вот Муж, — имя Ему ОТРАСЛЬ, Он произрастет из Своего корня и создаст храм Господень. Он создаст храм Господень и примет славу, и воссядет, и будет владычествовать на престоле Своем; будет и священником на престоле Своем, и совет мира будет между тем и другим». Эти слова напоминают об обетовании Давиду, данном через пророка Нафана, что потомок Давида, Отрасль от корня его, построит истинный Храм Богу. Но не в меньшей степени связаны эти слова Захарии со словами Господа Иисуса Христа: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня восставлю его». Образ Тела Христова как истинного Храма Божьего, оказывается, глубоко укоренен в проповеди пророков.
Венчание первосвященника Иисуса становится, таким образом, знамением того, что грядущий Мессия действительно соединит в Себе священство и царство и откроет для Израиля и всего человечества новую эпоху. Возвращаясь к началу главы, можно сказать, что в эту эпоху Нового завета уже не события истории, жестокие и слепые, будут орудиями, ведущими к спасению, но Сам Господь станет Избавителем людей.