Мысли вслух на 2 Кор 8:16-24
Говоря о сборе помощи для бедствующих общин, Павел упоминает, что делается это также и для свидетельства перед людьми. Казалось бы, тут дело сугубо внутрицерковное, которое к свидетельству прямого отношения не имеет.
Но всё оказывается не так просто. Конечно, будь христианство ещё одной новой религией, всё было бы несколько иначе. В каждой организации, не исключая и религиозных, есть своя «кухня», которую посторонним не показывают. Но в том-то и дело, что христианство — не новая религия, а новая жизнь. Тут «кухни» быть не может. Вернее, может, но она будет на виду у Бога и людей — ведь свидетельством оказывается сама жизнь, сам процесс повседневного существования отдельного человека или церковной общины. И если тут станет заметна какая-то двойственность, если налицо окажется некая изнанка, которой посторонним лучше не показывать, всё свидетельство пойдёт насмарку.
Не в том смысле, что христианам никто никогда не поверит, а в том, что на христианство и начнут смотреть как на обычную религию, а на церковь — как на обычную религиозную организацию, которая живёт по тем же законам и правилам, что и любая другая религиозная организация. И тогда свидетельство станет лжесвидетельством. Потому, что подлинное христианство — это жизнь в Царстве, а подлинная Церковь — тело Христово. И цельность жизни тут нужна не для того, чтобы кому-то что-то доказать, а для того, чтобы самим жить жизнью Царства.
Но тогда в церковной жизни нет и не может быть лицевой и обратной стороны. И каждое церковное дело или делается в Царстве и по законам Царства, или перестаёт быть церковным в настоящем смысле слова. Апостол это прекрасно понимает — и потому говорит о том, что даже такое, казалось бы, сугубо внутрицерковное дело, как взаимопомощь церковных общин, делается «перед людьми». Как свидетельство о Царстве. Потому, что в Церкви с большой буквы по-другому дела не делаются. По крайней мере, до тех пор, пока большая буква остаётся актуальной.