Мысли вслух. Новость дня.

Мысли вслух на Рим 13:13

Слова апостола о свете дня, при котором лучше не безобразничать, порой вызывают улыбку: читая их, можно подумать, что под покровом ночи можно делать то, чего при свете дня делать не станешь. Между тем, Павел говорит о дне в особом, специфически яхвистском, смысле этого слова. День Яхве, или, как его обычно называют в русскоязычных переводах, день Господень — особое время в жизни народа Божия. Это время, когда Бог прямо и непосредственно вмешивается в жизнь народа.

Днём Яхве называли, например, времена стихийных бедствий или войн. Но с таким вмешательством связывалось также и представление о Божьем суде. Суд же понимали в разные времена по-разному. Самое раннее и самое простое представление о нём предполагало взгляд на войну или на стихийное бедствие как на наказание за совершённый народом грех.

Но еще до Вавилонского плена это представление уступило место другому: на суд стали смотреть как на своего рода взвешивание человека и его дел на неких духовных весах, примерно так, как представляли себе божий суд соседние народы. Однако у тех народов суд этот был обычно посмертным, на весах взвешивалась душа человека, явившаяся на суд, у евреев же Бог взвешивал человеческие дела ещё при жизни человека, определяя, достоин ли человек того, чтобы оставить его в живых, или по своим делам он уже заслуживает смерти.

Спаситель говорит о суде совершенно не так: суд, по Его словам, заключается в том, что в мир пришёл свет (Он, очевидно, имеет в виду свет того Царства, которое принёс в мир), и теперь от самого человека зависит, примет он этот свет или убежит прочь потому, что понимает: его жизнь с этим светом несовместима.

Так же день Яхве понимает и Павел: это день, когда свет входит в мир. И если прежде ещё можно было медлить с выбором, откладывать раскаяние и обращение, то теперь времени уже не остаётся: решение надо принимать немедленно, а приняв, исполнять его решительно и неуклонно. В самом деле, речь ведь идёт о спасении, о Царстве, о том, что определяет судьбу человека в вечности. Тут колебания неуместны.