Мысли вслух на Иез 19:1-14
Сегодняшнее чтение предлагает нам песню, написанную пророком в жанре погребального плача. Казалось бы, человек, который прекрасно понимает духовные причины происходящего, должен переносить свалившееся на свой народ и свою страну несчастье легче, чем другие, тем более, что Иезекииль, в отличие от многих своих современников, знал, что история еврейского народа ещё не окончена, что у него есть будущее, а у вавилонских изгнанников есть надежда. Но, конечно, такое знание, хотя и смягчает боль, всё же не спасает от неё полностью.
По-человечески плач пророка об Иерусалиме и о народе вполне понятен. Но ведь речь идёт не просто об излиянии чувств самого Иезекииля: плакать о народе его побуждает Сам Бог (ст. 1). И тут возникает вопрос: зачем Богу плач Иезекииля? Ведь Бог не человек, и Ему-то уж во всяком случае прекрасно известно всё, что касается исторической судьбы Своего народа, тем более, что судьба эта всецело в Его руках. И всё же Бог плачет о Своём народе, плачет в Иезекииле. Придёт время — и Он, став Человеком, будет плакать об Иерусалиме уже буквально человеческими слезами.
Но теперь, пока это время ещё не настало, Он плачет в Иезекииле. Ведь никакие будущие духовные высоты и достижения, и даже само Пришествие Христово, не смягчают боли тех, кто страдает здесь и теперь, так же как грядущая полнота Царства не смягчает боли тех, кто страдает от зла и греха, в котором лежит мир, с Царством ещё не соприкоснувшийся. Эти слёзы и эта боль не обесценивают Царства, но они обесценивают всякую теодицею, все утверждения о том, что «всё к лучшему в этом лучшем из миров».
Царство становится возможным лишь потому, что в нём утихает всякая боль. Но сама по себе она не имеет никакого смысла, и теологам едва ли поэтому стоит искать то, чего нет. В боли самой по себе не видит смысла даже Бог. Но Он знает, как утешить каждого и утереть всякую слезу. И в Царстве Он сделает это. А пока Он плачет, глядя на человеческую боль. Пока — глазами Своего пророка. Но настанет день, когда Он будет плакать глазами Своего Сына.