Мысли вслух на Иез 17:1-24
Сегодняшнее чтение предлагает нам притчу Иезекииля, смысл которой связан с непростыми отношениями, складывавшимися между Иудеей, бывшей в вассальной зависимости от Вавилонии, и Египтом (ст. 11–15). В то время, когда прозвучала приведённая здесь проповедь, пророк жил уже в Вавилоне, хотя Иерусалим ещё не был разрушен, как это случилось позже.
Иезекииль оказался в Вавилоне вместе с первой партией депортированных жителей Иерусалима в 589 г. до н.э. Тогда город был взят вавилонянами, но не был полностью разрушен; в нём был оставлен вавилонский гарнизон и местная администрация, лояльная новым властям. Однако два года спустя, в 587 г. до н.э., в городе вспыхнуло восстание, организованное при поддержке Египта, который находился в это время в состоянии войны с Вавилонией. Однако Египет, как и предупреждал Иезекииль (ст. 17), не смог оказать существенной помощи восставшим, восстание было подавлено, а город и Храм были разрушены до основания, как поступали обычно в те времена с мятежными городами.
Иезекииль, как и другой пророк, Иеремия, бывший непосредственным свидетелем и невольным участником этих событий (Иер. гл. 52), не раз предупреждал о том, что планам восставших не суждено осуществиться, что восстание закончится поражением и большой кровью (ст. 18–21). Такая позиция, вероятно, многим должна была казаться коллаборационистской и недостойной патриота.
Иезекииль понимал то, чего не понимали многие другие, включая вождей антивавилонского восстания. Он понимал, что историю невозможно повернуть вспять. Ведь успех восстания мог означать лишь одно: возвращение в прошлое, к тому состоянию народа и страны, которое, собственно, и привело к катастрофе. Но Богу не нужна была реставрация, Он не хотел, чтобы Его народ возвращался в прошлое. Ему нужно было вести народ вперёд, через раскаяние и обращение к духовному обновлению, без которого возвращение на землю отцов, восстановление города и Храма не имело бы никакого духовного смысла. Но понять это было нелегко, ведь массовое религиозное сознание предпленной эпохи отнюдь не было склонно ни к раскаянию, ни к рефлексии вообще. Наоборот, в городе незадолго до взятия его вавилонянами в 589 г. до н.э. преобладали настроения самодовольства и самоуспокоенности, густо замешанные на своеобразном религиозно окрашенном национализме, многими принимаемым за яхвизм. И Бог, конечно, не мог позволить Своему народу вернуться в такое состояние; Он был намерен вести его вперёд, к духовному обновлению, даже вопреки тем, кто хотел бы повернуть назад.