Мысли вслух на Лк 22:1-30
По мере приближения к Пасхе и Страстям евангельское повествование становится словно кадрами из документального фильма. Каждый шаг Христа к Голгофе отмечается евангелистом. Предательство Иуды… день опресноков… неожиданно подробное описание того, как Иисус посылает двух учеников «приготовить Пасху», какие, заготовленные Учителем, слова они произносят случайному прохожему (причём неясно, проявилась ли тут прозорливость Господа, или это стало результатом заранее заключённой договорённости). Это поступательное движение к искупительному подвигу Христову очень хорошо выражено в «Страстях по Матфею» Баха: в главной теме прелюдии звучит скорбная поступь, словно шаги Христа на крестном пути…
«Вошёл же сатана в Иуду». Фигура этого апостола-предателя вызывала неотступный интерес на протяжении всей последующей истории. Его поступок объясняли самыми разными мотивами: от банального корыстолюбия до хитроумного замысла побудить Христа к активным политическим действиям, как Мессию… Евангелие же не вдаётся в долгие разъяснения. Оно просто констатирует: вошёл в него сатана. Зло иррационально, необъяснимо, изначальный источник его – духи злобы поднебесной. Человек подпадает под их влияние, если открывает для них дверь своего сердца. Понимание того, что «наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего» (Еф. 6:12), должно вызвать сострадание к пленникам зла. Не потому ли, согласно другому евангелисту, Христос в Гефсиманском саду обращается к Иуде с вопросом: «Друг! Для чего ты пришёл?» (Мф 26:50) – напоминая нам первый в истории вопрос Бога к падшему человеку: «где ты?» (Быт. 3:9). Оба вопроса отсылают человека, стоящего на грани окончательного падения, к нему самому: где ты по отношению к Богу, не потерял ли самого себя – такого, каким ты задуман Творцом? Ведь мы были созданы, чтобы войти в «свободу славы чад Божиих» (Рим 8:21), а падение во тьму лишило нас этой свободы: «делающий грех есть раб греха» (Ин 8:34).
«И, когда настал час, Он возлёг…» Создается впечатление, что Христос своим внутренним зрением постоянно сверяется с временами и сроками, назначенными для искупительной Жертвы «прежде всех век», на Предвечном Совете. Каждый шаг Он сверяет с волей Отца. Всю жизнь Господь шёл к «часу сему» (ср. Ин. 12:27), и вот, этот час настал. «Очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания». Некоторые исследователи считают, что Иисус специально для этого отпраздновал со своими учениками праздник Пасхи на день раньше. Таким горячим было Его желание последние часы Своей земной жизни провести с близкими, с друзьями – теми, кто от начала были с Ним, а много позже повторят Его крестный путь...
И вот совершается Евхаристия – таинство Воскресшего Христа до Воскресения, знамение Его смерти – до смерти, «воспоминание» Его жизни – рядом с Ним. Иисус больше никогда не будет есть пасхального агнца – Он Сам стал Агнцем; не будет пить от плода виноградного: Его смерть отворит небеса, и польётся на землю новое вино Духа Святого. Но, как всегда в жизни, высокое соседствует с низким: Новый Завет приходит к людям, которые накануне страданий и смерти Спасителя всё ещё меряются амбициями, соперничают, борятся за привилегированные места в Царствии Небесном, спорят, кто из них «больше». «А Я посреди вас, как служащий». В общинах «Ковчег», где живут умственно отсталые люди и их помощники, есть традиция, в буквальном смысле, мыть друг другу ноги, не только тем, кто тебе нравится, но и тем, кто вызывает отторжение. В этом глубоком и простом обряде выражена самая суть Евангелия. «Займём предпоследнее место, потому что последнее уже занял Иисус» – говорил св. Шарль де Фуко.
Христос действительно занял самое последнее место за трапезой в Своём Царстве. Он стал маленьким кусочком хлеба и каплей вина. И Его неприметное, но действенное Присутствие, входя в нас, делает нас причастниками Его Жизни, чтобы и мы могли отдавать эту Жизнь другим.