Мысли вслух на Лк 11:42-46
К фарисеям и к «законникам» (учителям Торы) Иисус относился достаточно требовательно, осуждая многое в их жизни. Он, очевидно, осуждает прежде всего то искажение системы приоритетов духовной жизни, которое внешне проявляет себя в виде религиозного формализма. Конечно, и в самом по себе формализме ничего хорошего для духовной жизни нет: ведь он отвлекает от главного.
Но хуже другое: религиозный формализм представляет собой прекрасное обоснование для самоутверждения: ведь, исполняя все положенные формальности, исполняющий, как ему кажется, имеет полное право гордиться собой и своими достижениями в духовной жизни. А Иисус между тем напоминает слушающим Его людям о главном: о правосудии и о любви Божией. Казалось бы, правосудие и любовь — вещи, в известном смысле, прямо противоположные. Но при ближайшем рассмотрении связь между ними оказывается достаточно очевидной.
В самом деле, если следовать пророческой традиции (а именно пророки чаще и больше всего говорили о суде Божьем и о правосудии), правосудие можно и нужно связывать не только с судопроизводством, но и с принятием решения как таковым. Делая выбор и принимая решение в той или иной ситуации, оценивая свои или чужие поступки, человек, желающий следовать Торе, должен в первую очередь оценить свои и чужие поступки не предмет соответствия нормам и законам Торы, в частности, заповедям Декалога.
Правильная оценка своих и чужих поступков, а также ситуации в целом, правильный выбор и решимость ему следовать и составляют, собственно, основу нормальной повседневной духовной жизни. А религиозные формальности между тем нередко тут не только не помогают, но и прямо мешают, отвлекая внимание от главного и переключая его на второстепенное: вместо того, чтобы думать, соответствует ли тот или иной поступок или принятое решение заповеди Божией, религиозный формалист начинает думать, соответствует ли оно религиозным правилам. И от любви Божьей религиозный формализм отвлекает ничуть не меньше: ведь, исполнив положенные религиозные правила, исполнивший их начинает думать, что он больше уже никому и ничем не обязан.
А любовь между тем никогда не ограничивает себя рамками закона и обязанностей: любящий всегда готов сделать для любимого больше, чем обязан. И дело тут даже не в том, что религиозный формалист кому-то чего-то недодаёт, хотя, конечно, в действительности дело практически всегда обстоит именно так. Дело в том, что, оставаясь тем, что он есть, такой формалист и с Богом свои отношения строит так же, как с ближним. И готов получить от Него столько, сколько положено. А положенного любому из нас для спасения явно недостаточно, так что о спасении формалисту придётся забыть. И о Царстве тоже.