Мысли вслух на Лк 10:22-24
Обращаясь к ученикам со словами о том, что они видят нечто такое, о чём мечтали многие пророки и цари древности, но чего они увидеть не могли, Иисус, конечно же, имеет в виду то Царство, которое Он принёс в мир. О нём действительно мечтали и его предчувствовали многие праведники и пророки всех времён.
Но что же такое это Царство? В чём его суть? Сам Спаситель выражает её одной короткой фразой: Отец всё отдал Мне, и Сына не знает никто, кроме Отца, так же, как и Отца не знает никто, кроме Сына и тех, кому Сын захочет Его открыть. Фраза эта на первый взгляд кажется несколько загадочной, особенно на фоне существовавшей в те времена в иудаизме традиции называть Бога небесным Отцом. Но Иисус, очевидно, употребляет эти слова и в том, и одновременно не в том смысле, в котором употребляли их верующие евреи евангельской эпохи. И прежде всего бросается в глава некая не сразу понятная эксклюзивность: ведь Иисус говорит о том, что, кроме Него, Отца больше не знает никто.
Можно было бы объяснить это тем, что только Он несёт в Себе всю полноту Божию, обычному человеку, каким бы глубоко верующим он ни был, такое невозможно по определению. Но дело, видимо, не только в этом: ведь Иисус говорит также и о тех, кому Он может открыть Отца, а тут уже речь идёт, несомненно, о самых обычных, грешных людях. По-видимому, Спаситель ведёт здесь речь не столько о Своей божественности, сколько именно о Царстве: действительно, у жителей Царства с Богом отношения совершенно особые, и, собственно, только они и могут считать себя детьми Божиими в полном смысле слова. А основу Царства составляют те отношения Иисуса со Своим Отцом, о которых Он говорит: Отец отдал Мне всё.
И дело тут, разумеется, не в том, что Иисус стал неким наместником Бога на земле, а в том, что та полнота Божия, которую Он принёс в мир, и стала основой Царства: воплотившись в Сыне, Отец передал Царство и всё, что с ним связано, Ему. И всё происходящее в Царстве происходит в контексте этих отношений, в известном смысле можно было бы сказать, что само Царство существует внутри них, являясь их частью. В непреображённом мире, разумеется, нет и не может быть ничего подобного. Неудивительно, что великие пророки и цари древности были бы счастливы увидеть Царство: ведь именно здесь реальностью становилась та полнота богообщения, которой они искали и не могли найти в мире, испорченном падением.