Мысли вслух на Лк 5:27-32
Вопрос, заданный фарисеями Иисусу и Его ученикам, многие расценивают, как проявление своего рода духовного чистоплюйства со стороны спрашивающих, которым зазорно сидеть за одним столом с грешниками. При этом предполагается, что себя они грешными не считали, будучи уверены в собственной непогрешимости. Между тем, ситуация в данном случае оказывается несколько сложнее, чем может показаться на первый взгляд.
В самом деле, мытарей, например, собиравших налоги в пользу римской власти, многие действительно считали коллаборационистами и предателями, особенно когда речь шла о представителях таких крайних движений, как, к примеру, упоминающиеся в Евангелии «ревнители» (зелоты). Но речь тут идёт не только о религиозно-политических пристрастиях. Речь о том понимании греха, которое было свойственно (и не безосновательно) дохристианской эпохе. Разумеется, никто из фарисеев не считал себя безгрешным, ни Тора, ни иудейская традиция такого взгляда на человека не разделяла, даже если речь шла о человеке глубоко религиозном и строго придерживавшемся всех норм и правил ритуальной чистоты.
Более того: Тора описывает специальные очистительные ритуалы (омовения и жертвоприношения), к которым прибегали тогда, когда нужно было очиститься от последствий совершённого греха. И, разумеется, для такого очищения требовалось раскаяние, обычно публичное, поскольку свой грех совершающий очистительное жертвоприношение должен был назвать публично.
Но очиститься можно было лишь от греха, совершённого невольно, по слабости или по неведению. От греха же, совершённого сознательно и добровольно, избавиться окончательно было невозможно. Конечно, Бог мог простить человеку и такой грех, если согрешивший глубоко и искренне раскаивался, но избавиться от последствий добровольно и сознательно совершённого греха было, с точки зрения традиционных представлений, невозможно.
Потому-то и было невозможно очищение, к примеру, для мытарей, которые занимались тем, чем занимались, именно сознательно и добровольно: ведь к этому их никто не принуждал. И дело тут не в какой-то особой жёсткости Торы или иудаизма, а в объективных законах падшего мира, где избавиться от зла и последствий совершённого человеком греха было до прихода Христа практически невозможно. И только Его явление в мир кардинально меняет ситуацию. Он приходит, чтобы освободить от власти греха каждого, кто хочет от неё освободиться, независимо от того, как человек под эту власть попал. Приходит, чтобы призвать «не праведников, а грешников к обращению».