Мысли вслух на Екк 3:22
Так есть ли смысл в жизни человека? В обычной, земной жизни? Екклесиаст находит смысл. Обрести радость от своих дел. В еврейском тексте речь идёт именно о радости, а не о наслаждении, о той радости, которой другие радовались в Божьем присутствии. Но где же здесь Божье присутствие? Может быть, в том космическом танце, о котором вся глава?
Всему своё место и своё время, и мир кружится, поворачиваясь к созерцающему его танец то одной, то другой стороной. Время рождаться — время умирать, время любить — время ненавидеть, время войне — время миру… Но вокруг чего же вращается мир? И кто смотрит на его священный танец? Бог? Да, конечно, Он не просто видит, как танцует Его творение, Он и направляет этот танец. Но ведь Екклесиаст — не мистик, не пророк. Он просто созерцатель. Он умеет видеть то, что видит, в цельности и полноте. И потому хорошо знакомый мир вдруг открылся ему иначе. Так, как прежде не открывался.
За бесконечным движением он почувствовал покой. Не покой смерти, а покой вечности. Вечного Настоящего. Того, где пребывает Бог. Настоящего, которое всегда остаётся самим собой, неподвижным и неизменным. И, оставаясь таким, объемлет всякое движение, делая возможным любое изменение. Это ещё не Божья вечность, но это уже граница. Граница, отделяющая Божью вечность от тварных пространств и времён в дурной бесконечности их многообразия.
Оттолкнувшись от бесконечного движения бесконечных пространств и времён, можно оказаться на границе Божьей вечности. Она ведь проходит не только в таинственной бесконечности мироздания, но и в не менее таинственной глубине человеческого сердца. Там, на этой границе, можно обрести покой. Внутренний мир. Как обретали его пророки, оставаясь внутренне абсолютно спокойными во время своих неуловимо быстрых экстатических хороводов.
Стремительное движение снаружи — и полная неподвижность внутри, покой в сердце, где Божье «дыхание жизни» открывает дверь в небо. В вечность Божью. А Екклесиаст, который не был пророком, вдруг открыл для себя такой же покой, созерцая бесконечный танец космоса. И тогда оказалось, что вращается он отнюдь не вокруг пустоты. За пустотой проступила полнота. Полнота существования. Полнота смысла. И, каким бы мимолётным ни было откровение, стало ясно: это уже не «суета сует».