Мысли вслух на Мф 9:27-35
Исцеление слепых, о котором говорится в сегодняшнем евангельском чтении, в определенном смысле очень типично. Приступая, слепые называют Иисуса Сыном Давидовым, принося свое превоначальное исповедание. Как это бывает почти всегда, Он задает вопрос о вере, и затем — по вере вашей да будет вам. Как и в иных случаях, Он просит их не разглашать о чудесном исцелении. Это важно, потому что по мере того, как Господь совершает все больше чудес, у людей все больше соблазн поставить Его земным владыкой, так что эта просьба вполне очевидна.
Но что означает она для самих слепых, которые, кстати, не были способны исполнить ее? Что означает она в более широком контексте призвания человека возвещать и славить великие дела Божии? Каково это для самого человека, стать участником чуда Божьего милосердия — и получить повеление молчать об этом? Мы, конечно, не знаем истинных мотивов происшедшего, но, глядя в зеркало, кое о чем можем догадаться. В частности, быть может, дело просто в самом обычном хвастовстве. Так мы гордимся знакомством с каким-нибудь известным человеком. Мы собираем совершенно никчемные автографы довольно сомнительных знаменитостей. Зачем? Чтобы похвастаться. Если на меня обратила внимание знаменитость, значит, что-то во мне есть. И Творца мы представляем этакой суперзнаменитостью. Раз Он исцелил нас от слепоты, значит чем-то мы хороши, лучше других. Как просто. И как глупо. Ведь Бог не знаменитость, Он не старается почаще мелькать на глазах, да и не нужно это Тому, Кто сотворил небо и землю. Но главное, и самое трудное для нас — то, что Его милость беспричинна. Он исцелил слепых не потому, что они лучше других, а потому, что каждый из нас для Него уникален.
Неразглашенное чудо может стать содержанием глубоко личных, тайных отношений с Богом. Есть нечто, о чем знаем только Ты и я, и этим мы становимся так близки. Обладать этим жизненно важно. Настанет день, когда Он скажет тебе, как Нафанаилу: «...когда ты был под смоковницей, я видел тебя», - и твой обмен веществ станет жизнью. А если ты разглашаешь чудо, нарушая просьбу Христа, то личных отношений нет, и чудо становится автографом знаменитости, тускнеет и забывается.