Мысли вслух на Лк 6:17-23
О заповедях блаженства за два тысячелетия христианской истории было сказано и написано, наверное, больше, чем о любом другом евангельском тексте. И чаще всего комментаторы пытались обнаружить в них некое новое слово — в обрасти нравственной или богословской, или духовно-аскетической. Но встаёт закономерный вопрос: насколько необходимо было Иисусу начинать разговор со слушавшими Его людьми с этики или с аскетики, или с богословия? Ведь Он обращался к людям верующим, многие из которых наверняка были весьма религиозны. Говорить им о нравственных нормах особого смысла не имело: заповеди Декалога были им и без того хорошо известны. А богословские или аскетические тонкости едва ли подходили для этой, довольно разношёрстной и не слишком образованной, аудитории. Да и слушавшие Иисуса люди ожидали ответа на совсем другой вопрос. В это время в еврейском народе были очень сильны мессианские ожидания, появилось уже немало претендентов на мессианство, и, хотя все они (что и неудивительно) терпели фиаско, ожидание не становилось менее напряжённым, и на каждого, в ком был хотя бы намёк на Мессию, народ смотрел с надеждой.
Неудивительно, что с такой надеждой смотрели слушатели Иисуса и на Него Самого. И Он не хотел обмануть их ожиданий. Но, заяви Он о Своём мессианстве прямо, это произошло бы почти наверняка: ведь с личностью Мессии и в раввинистических кругах, и в народном сознании связывалось нечто воинственное и героическое, Мессия должен был, в соответствии с этими представлениями, быть великим земным царём, который восстановит независимость Израиля и сделает его сильным государством, управляемым по законам Торы. А Иисус, разумеется, не мог обещать народу ничего подобного. И Он просто напоминает Своим слушателям о том, чего ожидали мессианисты прежних эпох, начиная со времён ещё Исайи Иерусалимского.
Именно тогда, по-видимому, возникло первое мессианское движение, участников которого стали называть «бедняками», а они приняли это название, которое и закрепилось впоследствии за теми, кто вёл праведную жизнь и ожидал прихода Мессии. Вот об их-то, этих мессианистов, блаженстве и говорит Иисус. Он действительно свидетельствует о Своём мессианстве и о близости Царства, уже входящего в мир. Но входящего не под звуки боевых труб, а тихо, в той тишине, в которой духовно чуткое сердце слышит Бога. Царства, блаженство которого понятно лишь беднякам.