Мысли вслух на Мк 12:1-12
Притча Спасителя о винограднике и о виноградарях, не желающих отдавать урожай хозяину, была вполне прозрачной, прозрачной и понятной настолько, что услышавшие её представители религиозной власти тут же захотели Его схватить и с Ним расправиться. Обычно её воспринимают в историческом контексте евангельской эпохи, сводя всё к конфликту Мессии и нового откровения, которое Он принёс в мир, с традиционным иудейским истеблишментом. На самом деле, однако, конфликт тут более универсальный, и как таковой он выходит далеко за рамки конкретной истории евангельской эпохи.
Это извечный конфликт религиозного сознания и порождаемой им религиозности с живым Откровением, а в пределе — с Царством как полнотой Откровения. Не случайно в притче присутствует не только фигура хозяйского сына, но и фигуры тех слуг, которых хозяин посылает за урожаем ещё прежде, чем послал в виноградник собственного сына: этот образ подчёркивает внутреннее единство Откровения, включающего в себя всю историю Завета и всех Божьих служителей, имеющих к ней отношение. Завершается она приходом Мессии, которого, однако, обрабатывающие виноградник виноградари готовы убить так же, как убили они прежде посланных слуг.
Поражает тут прежде всего наглость и самоуверенность работников: почему, собственно, убив хозяйского сына, они могли надеяться стать хозяевами виноградника? Разве не было им ясно, что последует за этими убийством? Из притчи оказывается, что нет. Тут налицо явная аберрация восприятия, свойственная как раз именно религиозному сознанию. Религиозность сама по себе тотальна, она включает в себя человека целиком и целиком его себе подчиняет — если, конечно, человек на это соглашается.
Согласившись на такое подчинение, человек начинает весь мир и даже Бога воспринимать сквозь призму своей религиозности, в центре которой всегда оказывается не Бог, а сам человек, вернее, та религиозная квазиличность, которая подменила его подлинное «я». Тут аберрации восприятия не только возможны, но даже неизбежны, а любые попытки религиозную квазиличность разрушить неизбежно встретят самый решительный отпор. Между тем всякое живое откровение, будучи воспринято человеком, для его религиозной квазиличности оказывается абсолютно разрушительным — неудивительно, что любого носителя такого откровения религиозное сознание отвергает.
Не случайно и к пророкам религиозные люди во все времена относились как минимум настороженно, а чаще просто их ненавидели, желая им смерти: само их существование, не говоря уже о свидетельстве, обесценивает религиозность религиозных людей, так, что для них лучше было бы, если бы пророк исчез бесследно, а о его пророчествах поскорее бы забыли. Это духовный тупик, как для отдельного человека, так и для целого народа, тупик, на который и указывает слушающим Его людям Спаситель.