Мысли вслух на Иов 39:1-18
Обнаруживая поразительное знание живой природы, автор книги Иова воспевает ее красоту как проявление величия и непревзойденной силы Творца. Обширность гимна, составляющего 38-ю и 39-ю главы и продолжающегося еще и в двух последующих главах книги, необходима автору для того, чтобы показать масштаб творения, огромность великих и славных дел Божьих.
Все живые существа в своем многообразии, красоте и непохожести друг на друга находятся в руках Божьих. Он управляет их жизнью, как и движением светил. «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего», - говорит об этом Господь Иисус Христос (Матф.10:29). Автор книги Иова своими средствами тоже утверждает подвластность Богу всего тварного мира. Это важно, потому что Бог говорит обо всем этом Иову, тому самому Иову, который жаловался на то, что он забыт Богом. Пусть автор книги не говорит, как Христос, что человек в глазах Божьих много важнее малых птиц – собственно, говорить это имеет право лишь Сам Господь. Тем не менее очевидно, что человек, если и не лучше, то, во всяком случае, не хуже тех творений, чья судьба всегда в руках Вседержителя. Таким образом Господь косвенно отвечает на скорбь Иова. С этим аспектом ответа Божьего важно сопоставить слова, сказанные Самим Богом через Второисайю примерно за полтора столетия до написания книги Иова: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис.49:15).
Кроме того, огромность творения, которое описывает автор книги Иова, характеризует масштаб замысла Творца. Чудные и необъяснимые детали находит он в природе, и все они свидетельствуют о том, что Бог в Своей премудрости властвует над всем миром и назначает место и цель всякой твари. И снова подразумевается, что все это может быть отнесено и к человеку, а значит – и к Иову. «Для чего Ты вывел меня из утробы», - горько вопрошал Иов в начале книги. В сущности, это было сетование в форме риторического вопроса; то же самое Иов выражал, говоря, что лучше ему было не родиться. Это не просто поэтическое выражение; аналогичные размышления можно найти и у Экклезиаста. Вероятно, пессимизм подобного рода был характерен для послепленной эпохи. Но в своем ответе Иову Господь говорит о том, что цель и уникальное место есть у каждой твари, в том числе и у человека. Здесь мы встречаем пример внутрибиблейской экзегезы, потому что автор книги осмысляет и толкует здесь Откровение, вошедшее в Моисеево предание в форме рассказа о сотворении мира и человека. Пусть Господь не говорит здесь о том, для чего Он сотворил Иова; в контексте книги, как и в контексте реальной жизни, решающее значение имеет именно факт, что такая цель существует и известна Богу. Здесь, вольно или невольно, автор указывает на радикальное отличие человека от живой природы. Замысел Божий о тварях может быть определен и сформулирован (адекватность такой формулировки не имеет в данном случае принципиального значения). Замысел Божий о человеке всегда существует – но всегда определяется отношениями между ним и Богом, и потому не может быть раз и навсегда сформулирован.