Мысли вслух на Мк 5:21-43
В Евангелии есть удивительный рассказ об «исцелении внутри воскрешения». Речь идёт о воскрешении дочери синагогального старосты («начальника синагоги») и — как бы попутно — об исцелении женщины, на протяжении многих лет страдавшей некой неназванной болезнью с кровотечением. Казалось бы, ничего общего, кроме совпадения по времени, в этих событиях нет. На самом деле, однако, их объединяет одна общая черта, не сразу бросающаяся в глаза. Вот женщина, боящаяся признаться в том, что она прикоснулась к Иисусу.
Нам сегодня такой страх может показаться непонятным, но в те времена он был вполне оправдан: ведь тут кровотечение, человек, страдающий кровотечением, согласно нормам Торы считается нечистым, прикосновение к такому человеку оскверняет, а женщина между тем прикасается к Учителю, рискуя Его осквернить, если… если только она не исцелится. Тут или исцеление — или очень серьёзный проступок на грани преступления. Нечто похожее и с дочерью старосты: пока человек жив, его можно и нужно лечить, если только это возможно, но если он умер, прикосновение к его телу оскверняет.
Традиционные яхвистские представления сводятся, коротко говоря, к пониманию, что человека оскверняет всякое соприкосновение с чем бы то ни было, уменьшающим меру полноты его жизни. Всякий раз, когда, выражаясь современным языком, налицо торжество энтропии, человек оскверняется потому, что участие (вольное или невольное) в таком процессе несовместимо с другим процессом, всегда протекающим в Божьем присутствии — с процессом освящения.
Иисусу же удаётся всякий раз обратить энтропию вспять, заставить её отступить, даже там, где она, казалось бы, торжествует необратимо, как в случае физической смерти. Для Царства нет никакой скверны — само присутствие его силы, его дыхания скверну уничтожает, делая принципиально невозможным процесс осквернения. Такова всё превосходящая жизнь Царства, которую несёт в Себе Иисус. Единственная возможность оскверниться перед лицом Христа и Царства — остаться в пространстве собственного, сознательно совершаемого греха, но это уже другая история.