Мысли вслух на Числ 20:1-29
Эпизод у Меривы замечателен тем, что именно из-за него Моисей в конце концов лишается возможности войти в землю обетованную. Встаёт естественный вопрос: за что? Таких или похожих эпизодов ведь было по пути из Синая к границам обещанной Богом земли достаточно. Чем выделяется этот? Внешне лишь одной фразой, одним вопросом Моисея, обращённым к толпе: что нам, из этой скалы извести вам воду? Бог же говорит: за то, что не поверили Мне, в землю народ не введёте. Акцент именно на этом: не введёте народ. То, что сами не войдёте — лишь следствие. В чём же дело? Что значит явить Божью святость? Как вообще это возможно человеку? Разумеется, человек не может быть носителем Божьей святости сам по себе.
Он может быть только зеркалом, эту святость отражающим, зеркалом более или менее чистым. Чтобы отражать Божью святость, нужно смирение. Смирение не том смысле, в каком нередко понимаем его сегодня мы, в смысле скорее фаталистическом, когда мы считаем волей Божьей абсолютно всё, происходящее вокруг, а в смысле подлинном, изначальном, когда под смирением понимается полное предание себя в волю Божью.
Человеку в таком случае надо как бы исчезнуть, стать абсолютно незаметным на фоне Божьего присутствия и Божьего действия, так, чтобы всё происходящее приписывалось бы только Богу и никому больше. Вот тогда Божья святость явится в полноте, максимально возможной для человека, её отражающего. Чем менее рельефно на фоне Божьего присутствия и Божьей святости выступает человек, тем заметнее становится Божье присутствие, тем отчётливее просматривается Его действие.
Особенно это было важно для тех людей, которые смотрели на Моисея и на всё происходящее. Они и без того готовы были видеть в Моисее вождя, от которого ожидали чудес. Богу же надо было воспитать Свой народ, а не Моисеев, Ааронов или чей-нибудь ещё. Всякое слишком рельефное человеческое «я», даже на фоне Божьей святости, мешало выполнению этой задачи. Присутствие такого заметного вождя, как Моисей, становилось нежелательным в свете решения задачи воспитания народа Божия, и он, сделав своё дело, должен был уйти — о чём Бог и говорит ему прямо, как своему служителю.