Мысли вслух на Лев 13:29-59
Связь между болезнью, пусть и тяжёлой, и осквернением на первый взгляд не просматривается. В самом деле: можно представить себе оскверняющий человека грех, но болезнь? Человек ведь не виноват в своей болезни. Можно, конечно, было бы сказать, что всякая болезнь — следствие греха, но едва ли кто возьмёт на себя смелость утверждать, что именно вот этот, конкретный, совершённый человеком грех породил именно вот эту самую болезнь, от которой он сейчас страдает. Бывают, разумеется, случаи, когда связь более-менее очевидна, но их гораздо меньше, чем таких, которые однозначной интерпретации не поддаются.
К тому же встаёт резонный вопрос: почему именно проказа? В мире есть немало других достаточно широко (особенно в те времена) распространённых болезней, которые убивали так же эффективно, как проказа, а порой и куда быстрее. Между тем ответ на вопрос лежит в том понимании осквернения, которое было свойственно дохристианской эпохе, получив отражение и в Книге Левита.
Человека оскверняли не только последствия совершённого им греха — хотя они, конечно, в первую очередь. Человека оскверняло всё, так или иначе связанное со смертью, с миром теней, с шеолом. В те времена ведь смерть была всевластной. Она в падшем мире была абсолютной, ею всё заканчивалось, а жизнь была лишь эпизодом — ярким, обнадёживающим, вдохновляющим, но лишь эпизодом.
Даже те пути, которые могли вывести человека за пределы смерти и её власти, не меняли картины: ведь уйти от смерти можно было, лишь уйдя и от жизни, по крайней мере, от той жизни, которой жил этот мир. Только после прихода Христа ситуация изменилась кардинально: теперь смерть имеет над нами ровно столько власти, сколько мы позволяем ей иметь. Прежде же всё было иначе, и болезни наподобие проказы отрешали человека от жизни, а значит, и от Бога, от Божьего присутствия, от Божьей святости. Смерть ведь несовместима с Божьей жизнью и с Божьей святостью.
Невозможно освящаться, умирая. Это сегодня, завершая наш земной путь, мы остаёмся в пространстве Божьей святости, в Царстве — если, конечно, мы приобщились его жизни. До прихода Христа же смерть означала уход из Божьего мира. А проказа была не жизнью, она была медленной смертью. Жизнью в умирании, которая затягивалась порой на десятилетия. Такую жизнь в умирании невозможно было освятить — потому-то и были прокажённые нечисты. И именно поэтому так много говорится об исцелении Иисусом прокажённых в Евангелии — чтобы мы понимали, чем Царство отличается от мира сего.