Мысли вслух на 1 Кор 10:23
Как видно, уже в первохристианскую эпоху в Церкви были люди, уверенные, что христианам «всё можно». И апостол, полемизируя с этим широко распространённым взглядом на духовную жизнь, откликается: «всё можно» — да; но не всё полезно. «Всё можно» — конечно; но не всё служит созиданию. Соответствующее греческое слово означает буквально созидание или постройку дома, и предполагается, что речь идёт не об одних стенах. «Всё можно» звучит, как лозунг полного освобождения от всего, что связывает и ограничивает человека в непреображённом мире. Похоже, выдвинувшие его люди поняли и запомнили лишь одно: Царство Бога — Царство свободы. О том, чем эта свобода наполняется, они, вероятно, не особенно задумывались.
Возможно, ситуация усугублялась своеобразными «харизматическими» взглядами некоторых новообращённых, которые, впервые пережив реальность Царства и почувствовав, что такое благодать, решили, что от греха они теперь свободны и могут делать всё, что угодно, без всякого духовного вреда для себя: ведь, как они, вероятно, были убеждены, непреображённый мир со всем его злом больше над ними власти не имеет. Павел же напоминает им, что всё не так радужно, как может показаться в первые дни после обращения или в моменты духовного подъёма. Впереди долгий путь, путь внутреннего, духовного созидания, того выстраивания внутренней и внешней жизни, который предполагало понятие внутренней Торы.
И на этом пути борьба с грехом неизбежна: ведь путь в Царство ещё не закончен, он только начинается. И само созидание Царства (то самое созидание, о котором апостол говорит, что для него полезно не всё) тоже тогда ещё только начиналось: ведь речь идёт, в сущности, о первых двух поколениях христиан. А ведь путь каждого отдельного христианина завершается окончательно лишь в день полного преображения мира, в день возвращения Спасителя и торжества Царства. И апостол не устаёт напоминать о том, что христианство не «благодатная» расслабленность, а напряжённая духовная работа и созидание Царства, без которого христианская жизнь теряет всякий смысл.