Мысли вслух на Быт 34:1-31
История с Лией и Сихемом — некрасивая, если сказать мягко. Очень мягко — потому, что на самом деле тут вероломство, которое встретишь не часто. Недоверие и страх правят тут соплеменниками Иакова — это очевидно. Так же, как очевиден и контраст между самим Иаковом и этими самыми соплеменниками. Оно и понятно: одно дело — конкретный человек, другое — народ, племя, человеческое сообщество. Духовный уровень вождя, лидера — одно, духовное состояние народа, особенно в среднем — другое.
Прежде всего потому, что духовности «в среднем» как раз не бывает. Она всегда дело личное и личностное. Коллективизм и духовность, духовность и массовое сознание — вещи несовместимые. Нужно перестать быть частью толпы, массы, «народа», как его понимает толпа или масса, чтобы жить нормальной, полноценной духовной жизнью.
И работать с толпой, массой, народом в целом, если речь вести именно о духовной работе — невозможно. Такая работа всегда и по определению штучная. Личностная. С Иаковом Бог работал не один десяток лет — и кое-что Ему сделать удалось. Даже довольно много удалось — достаточно сравнить Иакова, каким он покинул родной дом, и Иакова, каким он туда вернулся. Вот только остальные-то жили себе своей обычной жизнью, не особенно меняясь.
Им вполне хватало Иакова — вождя, о котором они были уверены, что он им дан Богом. Так оно и было — до тех пор, пока не пришлось принимать решения быстро и самим, полагаясь лишь на свой опыт. Вот тогда-то и сработала коллективная психика. Коллективное бессознательное с его неосознанными, часто призрачными страхами и с рефлексивной жестокостью — как реакцией на эти призрачные страхи.
Жестокостью, естественно прикрываемой благовидными обоснованиями, на деле довольно сомнительными: судя по библейскому рассказу, у молодых людей всё было серьёзно — что бы там ни произошло во время первой встречи. Результат известен: вместо мира — вражда, вместо семейного счастья — кровопролитие. А Иаков ничего не может тут поделать — всё уже сделано без него. Так и шла история народа Божия — Богом поставленные вожди во главе и народная масса, не отличающаяся от всякой другой. До тех пор, пока, наконец, во времена плена, в Вавилоне, не сложился народ-община — но это уже другая история.