Мысли вслух на Откр 4:1-11
Сразу же после получения им послания, предназначенного семи церквям, апостол видит себя стоящим перед Престолом Славы (ст. 2 – 3). Образ двери, открытой в небо (ст. 1), не нуждается в объяснениях, смысл его вполне прозрачен. Обращает на себя внимание выражение «после этого», которое даёт понять, что речь идёт о событиях, относящихся к концу времён: ведь семь конкретных церквей, к которым обращался Спаситель, фактически представляли собой живой образ вселенской Церкви в её земной истории. Теперь же, как видно, земная история окончилась, и апостолу начинает открываться то, что будет предшествовать дню Суда и возвращения Спасителя. Откровение Престола Славы уже в эпоху поздних пророков воспринималось, как откровение Царства (Ис. 6 : 1 – 3). Апостолу Престол Славы открывается на фоне меноры (священного семисвечника), такого же, как тот, который он видел позади явившемуся ему прежде Спасителя (ст. 5; ср. Откр. 1 : 12 – 15).
Как видно, Иоанну открылось то небесное святилище, прообразом которого на земле была Скиния и Святое Святых Иерусалимского Храма. Есть в этом небесном святилище и совет старейшин, состоящий, как видно, из двадцати четырёх человек, и некие «животные», которые поклоняются Богу вместе с людьми (ст. 4 – 11). Число двадцать четыре нужно, очевидно, считать символическим; как всякое число, кратное двенадцати, оно символизирует полноту народа Божия, а в новозаветном контексте — и полноту Церкви тоже. Как видно, небесная Церковь в лице своего совета старейшин всегда пребывает у престола Божия. Что же касается «животных», то это, очевидно, те же самые существа, которых Иезекииль видел везущими колесницу Яхве (Иезек. 1 : 4 – 13). Конечно, речь в данном случае идёт не о животных собственно, а о неких духовных существах явно нечеловеческой природы, которые исполняют перед Богом некие служебные функции. Их лица напоминают о божественности, как она понималась в языческом мире: символами верховного божества в ближневосточных религиях были, в частности, бык, лев и орёл, с которыми связывалось представление, соответственно, о плодородии, силе и власти. Как видно, все эти силы в Царстве никуда не исчезают, изменяется лишь их природа и функции: теперь главным их предназначением становится не самоутверждение, а служение Богу. То же относится и к преображённой человечности: не случайно одно из «животных» имеет человеческое лицо. Предстоящая престолу Божию небесная Церковь, поклоняющаяся Ему вместе с силами преображённого космоса — таким открывается Царство Иоанну.