Мысли вслух на Евр 2:10-18
Продолжая разговор об ангелах и о Мессии, автор послания особо подчёркивает тот факт, что Спаситель совершенно реально страдал на кресте, так же, как страдал бы на нём всякий другой (ст. 10). Именно в этом и проявляется человечность Мессии: ведь ангел в принципе не может страдать так, как страдает человек, его не распять, он свободен от телесности и от всех связанных с ней проблем. Но Мессия — не ангел, не существо из другого мира, он называет спасаемых Им людей братьями, тем самым подчёркивая Своё реальное, сущностное единство со спасаемыми (ст. 12 – 13). Только так и можно было спасти человека целиком, не только его душу, но и его тело, которое тоже предназначено Богом стать частью Царства (ст. 14 – 15). Если бы Царство вошло в мир через ангела, человек никогда не смог бы войти в него целиком; тогда речь действительно можно было бы вести о спасении одной лишь души, которая более причастна духовному миру, чем тело, о спасении в том смысле, в каком его стали понимать в Средневековье, имея в виду посмертное блаженство или посмертные муки.
Бог же хотел освятить и преобразить всего человека, потому-то Он и посылает Мессию в мир не ангелом, а человеком. Автор послания не случайно сравнивает Христа с первосвященником (ст. 17): и Тот, и другой — люди, и через Того, и через другого Бог освящает Свой народ — в первом случае, Церковь новозаветную, во втором — Церковь ветхозаветную. Но как первосвященнику ветхозаветному, так и Первосвященнику новозаветному совершенно необходимо было принадлежать миру людей целиком и до конца, иначе ни о каком освящении народа речи быть не могло. Ангел может показать дорогу, но он не может сесть с человеком за один стол, разделив с ним жертвенную трапезу. А дорога в Царство между тем лежит именно через жертвенную трапезу, которая освящает идущих. И пройти её до конца можно лишь со Христом, а не с ангелами.