Мысли вслух на Ис Нав 20:1-9
О городах убежища говорится в Книге Второзакония, и вот теперь, после завоевания земли, они выделяются особым решением Иисуса Навина по прямому Божьему указанию. Их выделение как бы завершает собой устроение земли — теперь всё на ней соответствует Торе. Сама идея города-убежища связана с ограничением права кровников на кровную месть, обычную в родоплеменном обществе. Речь, разумеется, шла не о том, чтобы покрывать убийц, а о том, чтобы не страдали невиновные. Невиновными в данном случае считались те, кто совершил убийство случайно или по неосторожности, так, что их вины в убийстве или не было вовсе, или она смягчалась отсутствием умысла. В первом случае Тора освобождает человека от ответственности, во втором же предписывает штраф, а не смертную казнь, как в случае убийства умышленного.
Между тем с точки зрения традиционной между убийством умышленным и неумышленным принципиальной разницы не было: кровопролитие есть кровопролитие, проливший кровь человека должен ответить за это собственной кровью. Такова была общепринятая в древности норма, её включало обычное право всех древних народов и племён, в том числе племён семитских, и евреи, разумеется, знали о ней не хуже других. Тут было много магизма, связанного с представлениями о крови и о кровопролитии, который определял жёсткость возмездия за пролитую кровь, не предполагавшую рассмотрения умысла и намерения, связанного с совершённым убийством.
Разумеется, ещё до дарования Торы на Синае некоторые подвижки всё же намечались, и в некоторых случаях возможно было даже примирение кровников, отказ от мести, но только Тора однозначно и жёстко связывает ограничение кровной мести с умыслом и намерением. Закон прост: кровная месть возможна лишь в случае преднамеренного, умышленного убийства и только по отношению к самому убийце (нормы обычного права нередко допускали возможность мести даже родственникам убитого, не имевшим отношения к совершённому убийству).
В случае убийства случайного или непреднамеренного месть запрещалась, и для того, чтобы уберечь убийцу от кровников, выделялись те самые города-убежища. Никакой магии крови Тора не признаёт: убийство для неё — лишь обычный человеческий поступок, грех, такой же, как всякий другой, и оценивать его и меру ответственности за него человека надо так же, как в случае любого другого греха, имея в виду прежде всего наличие или отсутствие умысла и намерения. Любая другая оценка будет означать погружение в тот магизм, из которого Бог последовательно выводит человека, желающего идти путём Его Торы.