Мысли вслух на Евр 7:20-28
Продолжая разговор о Христе как о Первосвященнике, автор послания обращает внимание на то ключевое отличие, которое отличает Его от всякого первосвященника из левитского священства. Речь идёт о смерти, которая довлеет над каждым падшим человеком. И дело тут не только в том, что после падения всякий человек смертен.
Дело прежде всего в том, что смерть вообще определяет всю жизнь падшего человека. В обычном своём состоянии мы все живём, умирая, и начинаем умирать с самого момента своего зачатия, ещё до появления на свет. Смерть стала неотъемлемой частью нашей падшей жизни. Между тем, именно она и мешает человеку, да и мирозданию в целом, освятиться до конца.
Не случайно же яхвизм традиционно противопоставляет святости (не в смысле праведности, как нередко употребляем мы это слово сегодня, а в смысле освящённости) не грех даже, а скверну как то, что разрушает полноту и цельность творения, привнося в него смерть и не позволяя освятиться, став частью Царства до конца и в полноте.
Конечно, и грех тоже оскверняет, но он — лишь часть того зла, в котором лежит мир, часть, непосредственно связанная с духовной жизнью человека, с его духовным самоопределением. Чтобы освятиться в полноте самому и сделаться посредником в этом процессе для других, надо быть свободным от смерти, а значит, свободным от того зла, в котором лежит мир, включая человеческую греховность. Но такого первосвященника из левитов не могло быть по определению: безгрешных людей на земле нет, примеры живой Торы среди левитского священства неизвестны.
Приходилось прибегать к особым очистительным жертвоприношениям для священников: они, конечно, не избавляли от греха, но давали священнику возможность действовать, так сказать, «поверх» собственной греховной природы, не позволяя ей проявлять себя тогда, когда священник нёс своё служение. Но это была полумера: сам священник оставался прежним, и, стоило ему отойти от алтаря, вернувшись к обычной жизни, как грех вновь брал над ним власть. Именно поэтому после очистительных жертвоприношений Тора запрещает священникам уходить со двора Скинии (или, позже, с храмового двора) до окончания времени его служения, которое могло продолжаться от одного дня до нескольких недель.
Всё это время священник должен был жить при Скинии или при Храме. Но на практике такое положение дел означало, что священник оставался священником в полном смысле слова лишь некоторое время, пока служил: именно тогда Бог через его служение и с его участием освящал народ, а во всё остальное время священник ничем не отличался от всякого другого. Со Христом не так: Он Первосвященник всегда, вся Его жизнь есть процесс освящения Им Церкви как Своего тела, ведь грех над Ним власти не имеет, а значит, и смерти в Его жизни места нет. Однажды с ней соприкоснувшись, Иисус тут же побеждает её через воскресение. Такой Первосвященник может освятить Свой народ и весь мир в полноте, так, чтобы он стал частью Царства, как и было задумано Богом с самого начала.