Мысли вслух на Иов 33:1-33
Что же нового услышал Иов от Элиу? В сущности, ничего. Элиу ярко и образно повторяет то, что Иов уже слышал от своих друзей. Впрочем, самому Элиу, судя по тону его речи, кажется, будто он открывает Иову глаза на что-то такое, чего тот прежде не знал. Более того: Элиу довольно смело ставит себя на место Бога, говоря, что с ним, с Элиу, Иов может говорить свободно.
Он такой же человек, но человек, через которого говорит Бог, так, что Иов услышит от него то же самое, что услышал бы от Бога. Такая смелость может показаться несколько странной для религиозного человека, но нельзя забывать, что Элиу харизмат. Он действительно воспринимает некие, в общем-то, достаточно тривиальные истины как нечто новое и потрясающее. Это характерный феномен харизматических движений: харизматы зачастую как бы заново открывают для себя те или иные религиозные истины, будучи уверены, что и для других их открытие будет в новинку. На самом деле, конечно, ничего совсем уж нового они обычно миру не говорят. Новыми открытые ими истины оказываются лишь для них самих.
Да и эта относительная новизна часто связана не столько с содержанием того, что открывают для себя харизматы, сколько с переживанием ими той реальности Божьего дыхания, которая так хорошо известна библейским пророкам. Правда, в случае харизматов это дыхание обычно не связано с действительным откровением. Его присутствие лишь духовно освежает их восприятие. И тогда хорошо знакомые реалии кажутся новыми, только что открытыми, как порой кажутся только что распустившимися омытые дождём листья на деревьях даже в середине лета. Так и Элиу кажется, будто он открывает Иову нечто новое.
Но нельзя же, в самом деле, считать чем-то новым его слова о болезни как о Божьем напоминании совершённых человеком грехов. Это общее место всякой религиозной традиции, и друзья Иова уже много раз говорили ему нечто подобное. Разве что мысль о том, будто Бог повторяет Свои предупреждения два или три раза — но и тут ничего принципиально нового, ведь и друзья говорили Иову, что у него, дескать, есть ещё шансы на новую жизнь, если только он, Иов, действительно раскается в каких-то своих тайных грехах, которые непременно надо вспомнить и вывести на свет. Вряд ли такая речь могла помочь Иову: ничего принципиально для него нового она не содержала.