Мысли вслух на Иов 18:1-21
Речь Билдада подтвердила худшие опасения Иова. Билдад в ответ на просьбу Иова сделал именно то, чего Иов просил не делать. Он произнёс страстную речь, состоящую из общих мест, смысл которой сводится к тому, что в Бог всё-таки прав и всё делает правильно. Как будто Иов сомневается в правоте Бога. Иов-то как раз только на Бога и надеется, только у Него и рассчитывает найти ответ на мучающие его вопросы.
Но ключ к речи Билдада — его слова о том, что мир не сдвинется с места ради одного Иова, что Бог не станет ради него одного менять незыблемый порядок вещей, и Иову лучше с этим смириться. Похоже, что именно этот самый незыблемый порядок вещей и есть то, что защищает Билдад, да и не только он один. И дело тут не в принципиальной богословской позиции, и даже не в том, что Билдаду или ещё кому-то из друзей Иова этот мир кажется лучшим из всех возможных. Дело в том, что Билдад, как и многие другие, пока что ощущает себя естественной и органичной частью существующего порядка вещей.
Бог для него не столько Тот, с Кем он лично общается и Кого знает, сколько гарант этого порядка. Бога Билдад защищает просто как часть своего привычного мира, притом как часть основополагающую, на которой всё держится. Иов же раскачивает как раз именно эту самую основу. Так, по крайней мере, кажется Билдаду. Впрочем, отчасти Билдад прав. В самом деле: если каждый начнёт общаться с Богом напрямую, поверх всех религиозных норм и установлений, запросто, как с человеком, то какая же тогда это будет незыблемая опора?
Тогда придётся жить с Богом совершенно непредсказуемым, планы Которого могут оказаться вовсе не такими, каким кажутся издали людям, смотрящим на них со стороны. Да и вообще тогда легко может оказаться, что мир не так уж незыблем, что он вовсе не скала, опирающаяся на твёрдое основание, а Божье дыхание, кристаллизовавшееся в ту видимую природу, которой мы теперь восхищаемся… и подвешен этот мир тоже на волоске Божьего дыхания. Словом, мир легко может закачаться под ногами. А Билдад этого не хочет и боится. Потому-то и не может он ничем помочь Иову: как может помочь другому тот, кто всецело занят собственными страхами?