Мысли вслух на Откр 9:1-12
Прежде сила Царства воздействовала лишь на природные стихии. Воздействие это было, конечно, отчасти разрушительным, но целью его было отнюдь не уничтожение мира, а его очищение: не случайно все разрушительные воздействия, случившиеся при звуках труб четырёх первых ангелов, затрагивали ту часть мироздания, на которую были обращены, лишь на треть. Теперь же действие Божие затронуло уже не природу, пусть и испорченную грехом, а сам источник греха — дьявола и те тёмные силы, которые действуют на его стороне и под его началом. Не случайно о «саранче», появившейся по звуку трубы пятого ангела, говорится, что её «царь» — «ангел бездны», владыка преисподней, имя которого (как греческое, так и еврейское) означает «губитель» (ст. 11). Да и появляется она из места, которое называется «колодцем бездны» (ст. 1 – 3). Соответствующее греческое слово означает не просто бездну или пропасть; в греческой мифологии оно ассоциировалось с подземным царством, с миром теней, притом с самой мрачной его частью, которое и было обиталищем владыки нижнего мира, названного в Книге Откровения «ангелом бездны». Конечно, на саранчу, известную в нашем мире, эти вышедшие из преисподней существа были похожи лишь отчасти. Их химерический облик более всего напоминает образы традиционной демонологии древних ближневосточных культур (ст. 7 – 10).
Однако страдания, которые они причиняют людям, как видно, оказываются вполне реальными, реальными настолько, что испытывающие их были бы рады умереть, но, очевидно, переживаемые ими муки к смерти не приводят (ст. 5 – 6). Возможно, речь здесь идёт не о физических муках, хотя они и сравниваются с последствиями от укуса скорпиона, ведь укус скорпиона для человека смертелен. Однако, прежде, чем умереть, укушенный корчится в болезненных судорогах, почти не помня себя: так действует на него яд скорпиона. Эти судороги отчасти напоминают судороги одержимых, и, описывая увиденное им, апостол, вероятно, прибег к сравнению, хорошо понятному его читателям. Интересно отметить, что описанная им «саранча», в отличие от саранчи настоящей, не проявляет никакого интереса к траве — основной пище своего земного прообраза (ст. 4). Неудивительно, что власть этих вырвавшихся из преисподней духов тьмы распространяется лишь на тех, кто не запечатлён «печатью Божией»: ведь именно и только те, у кого нет настоящего, живого и прочного единения с Богом, оказываются доступны воздействию тёмных сил. И если для отношений с Богом нужны вера и доверие, то дьяволу не нужно ни того, ни другого: ему нужен лишь доступ к сердцу человека, считаться со свободой которого он отнюдь не намерен.